– Как же я пойду, коли настоятель ещё на ногах? – поразился дед.
– А если я совсем не лягу, ты что, всю ночь будешь рядом сидеть? Может, у меня бессонница? И, кстати, ты где, спать-то будешь?
– Как это где? – дед Анисим вытаращил глаза, – знамо где, у себя.
Я посмотрел на него:
– Это где у себя?
Дед пожал плечами:
– За кухней же! Там испокон веку моя каморка. Когда отец Окимий жил в монастыре, я завсегда тама и находился.
– Так, там…, – хотел сказать, что там и нет никакой двери, но вдруг вспомнил, что действительно видел на кухне дверь, но она была закрыта, и я не стал искать ключ, подумал, что там кладовка для продуктов, а потом забыл, – она была закрыта, я подумал кладовка.
– Сам ты кладовка, – обиделся Анисим, – очень даже уютная комнатка, а закрыта, так ключ-то у меня.
Он хитро прищурился:
– Хочешь, иди, поглянь.
Я кивнул и пошёл за дедом.
Монастырская кухня в покоях настоятеля была маленькая, квадратная, метра два на два. Очень похожа на ту, которая была у меня в обсерватории. Справа от входа в углу – узкая дверь, к ней впритык стоял обеденный стол во всю стену до окна на противоположной от входа стене. Напротив стола – кухонная утварь и полки над крохотной плитой для готовки и холодильником, за которым и была небольшая дверца.
Дед Анисим подошёл к двери, открыл её и вошёл внутрь. Мне пришлось пригнуться, чтобы не стукнуться о низкую притолоку.
Дед зажёг свечу, и я осмотрелся.
Комната оказалась и вправду довольно уютной, хоть и крохотной. Только большое окно делало её просторнее. Даже теперь, когда в него глядела темнота надвигающейся ночи, далёкие отблески свечей в стёклах домов поселенцев и полная луна на ясном небе, усыпанном звёздами, видимо, к заморозку, раздвигали границы маленького помещения.
Справа у стены, занимая всю её длину, стояла узкая кровать. Рядом с изголовьем примостилась тумбочка. На ней белая плоская тарелка со стеклянным графином, наполовину наполненным водой. Горлышко графина закрывал перевёрнутый стакан. Рядом с ним – свеча в подсвечнике. Под окном низкий столик с кипой газет. Я улыбнулся про себя. Вспомнил, как первый раз увидел деда Анисима. Тогда он тоже читал газету. «Странное у него хобби, – подумал я, – где он в наше время их только находит? Хотя поддержка хобби по интересам – целая отрасль экономики, и далеко не последняя». У столика стояло большое мягкое кресло старое и продавленное, но, по-видимому, очень удобное, если хозяин до сих пор его не выбросил. Напротив постели расположился платяной шкафчик, а за ним – настенная полка с церковными книгами по обеим сторонам от иконы Николая Чудотворца в центре. На полу расстелена толстая полосатая тканевая дорожка.