– Извини, не запомнил, – пожал плечами Михаил Дмитриевич. – И давно играешь?
– Нет, мы ведь здесь живем только с этого года… Раньше я играла в родном городе. В Ахтубинске. Родители специально переехали, чтобы я могла заниматься в «Ониксе».
– Ахтубинск… Интересно, – Михаил Дмитриевич поскреб подбородок. – А кем работают твои родители?
– Ну… мама в школе преподает, поэтому она быстро нашла тут новую работу. А папа – инженер-конструктор на заводе тракторных деталей.
– Любопытно. То есть никто в семье в баскетбол не играл?
– Нет. Но когда я в восемь лет пришла в наш местный клуб, поняла, что это мое! – Когда речь заходила о баскетболе, Василиса всегда оживлялась. – Я посмотрела записи почти всех матчей «Голден Стейт Уорриорз» и «Оклахома – Сити», это мои любимые команды! Еще мне очень нравится «Милуоки». Никита говорит, что ему тоже!
Михаил Дмитриевич вздохнул так, словно был готов умереть от скуки. Он обернулся к двери, ведущей на кухню. В этот момент Ангелина Алексеевна вышла оттуда, с трудом удерживая в хрупких руках большой медный поднос, на котором стояли фарфоровый заварочный чайник, сахарница и четыре чашки. Вслед за посудой он принесла конфеты и тарелку с печеньем – кажется, тоже домашним.
Чашки позвякивали о блюдца, когда Ангелина Алексеевна расставляла их на столе, слегка дрожащими руками. Василиса спохватилась и предложила помочь ей, но та, обезоруживающе улыбнувшись, отказалась. Разложив ложки и льняные салфетки, Ангелина Алексеевна несколько раз передвинула их и продолжала поправлять, пока не добилась идеальной симметрии. Она так суетилась, что хотелось остановить ее и спросить, все ли у нее в порядке. В семье Василисы сервировке стола уделяли гораздо меньше внимания. Все просто вместе садились за стол, ели а потом убирали посуду. Никому и в голову бы не пришло думать о том, идеальным ли треугольником свернута салфетка.
Наконец Ангелина Алексеевна перестала мельтешить, села и беззвучно отпила из чашки… И тут Василиса заметила, что на столе нет маминой шарлотки.
– Извините, – растерянно сказала она, – мама там передала к чаю…
– Да-да, дорогая, я видела, – прощебетала Ангелина Алексеевна. – Но Михаил ест только то, что приготовлено мной. Но маме передай нашу благодарность.
– Хорошо, – смутилась Василиса.
Настроение Никиты тоже заметно испортилось, Помрачнев, он угрюмо смотрел в чашку, будто пытался вскипятить чай взглядом.