– Алька! Я кому сказала, что так делать нельзя! – строго говорила она, хотя я совсем не понимала, что делать нельзя то.
Дело доходило и до того, что она могла меня ударить или сильно толкнуть. Но я не плакала.
– Ты злая ведьма! Я ненавижу тебя! – лишь кричала я ей.
А она зло сверкнув глазами, захлопывала передо мной дверь и громко, чтобы я слышала, кричала, что тоже ненавидит меня и скоро я уберусь из этого дома.
Папа же наоборот, был с ней ласков и нежен, это меня ещё больше злило.
– Ты меня совсем не любишь. Только Галину свою и любишь. – как-то сильно расстроившись очередным выговором от мачехи, воскликнула я.
– Что ты такое говоришь, Аля? Я же папа твой, как я могу тебя не любить? Иди ко мне… – ответил он и попытался обнять меня.
Но я вырвавшись из его рук, демонстративно ушла в свою комнату.
– Галочка, будь с ней поласковее. Она же ещё ребёнок. – тихо просил отец свою жену.
А она вместо ответа, обнимала и ласково целовала моего папу, что вобще было выше моего понимания. Так прошло почти два года, которые мне казались самыми худшими в моей жизни. Ведь родители меня любили и баловали, а тут, как бы пришла чужая женщина и всё разом изменилось. Она при каждом случае меня дёргала, толкала и даже могла ударить, когда папы не было дома, да и папа как-то изменился. Перестал меня ласкать, говорить как он любит меня, в общем эти два года, мне казались сплошным мучением. А однажды, как-то, я услышала разговор между отцом и Галиной, хотя говорили они очень тихо.
– Послушай, давай её определим в интернат. Там ей будет много лучше с детьми её возраста. Ну не могу я больше так. Она зверем на меня смотрит и ненавидит меня. – говорила Галина.
– Какой ещё интернат дорогая? Она маленькая совсем. Она изменится, поверь мне. – отвечал отец.
– Я не изменюсь! Никогда не полюблю эту злую ведьму. Она меня бьёт! – вскрикнула я, выглядывая из своей комнаты.
– Вот ведь лгунья, я её пальцем не трогала. – хихикнув ответила Галина.
Папа конечно поверил ей, а не мне. Вскоре я переехала жить в интернат, уж не знаю, как им это удалось, папа мой был жив, а в интернат вроде брали только сирот. Но тем не менее, Галина посадила меня и насильно рассчесала мои рыжие кудряшки, нацепив бантик. На меня надели нарядное платье и туфельки, собрали в большую сумку мои вещи и папа привёз меня в этот интернат и долго разговаривал с директрисой. Потом положил ей на стол пакет с деньгами и стал прощаться со мной.