Он пел какие-то странные песни, размахивал чем-то, от чего исходил дым с удушливым запахом и ходил по комнате. А мама по-прежнему лежала в черном ящике и не двигалась. И тогда впервые в ее детское сердце пришел страх. Она не знала, да и не могла знать, как это случилось, но только именно тогда она почувствовала себя очень маленькой, слабой и беззащитной. Этот страх прочно поселился в ее сердце на многие годы….
А потом было десять страшных лет жизни с отцом. Он напивался почти каждый день: иногда просто засыпал, а иногда начинал ее воспитывать. Хватал ремень и бегал за ней по комнате.
Однажды он ее все-таки догнал. И побил очень сильно. Все тело ее невероятно болело, но не это было главное. Именно в тот момент сломалось и исчезло то светлое, наивное и чистое, что еще было в ее душе. Она собрала вещи и ушла к бабе Тане…
Отец приходил и просил вернуться. Сначала она молчала. Раз, два, три…
– Дочка, пожалей ты его – вмешивалась баба Таня – пропадет ведь совсем без тебя…
Зоя молчала, но домой не шла. Однажды он пришел и попросил у нее прощения. Наверное, не потому, что осознал, что натворил, а просто потому, что «гудела» вся деревня, да и жить самому, управляться с домом и хозяйством было нелегко. Но она промолчала, глядя на стену, мимо его головы и осталась у бабы Тани.
Она вернулась через месяц. Сама. Отцу сказала сквозь зубы:
– Еще раз тронешь – не прощу…
Хотя, конечно же, слукавила. Потому как не простила его до конца и в этот раз. А еще так и не смогла простить ему маму.
Когда ей исполнилось пятнадцать, отец вдруг слег. С каждым днем ему становилось все хуже и однажды он не смог встать с кровати.
– Это инсульт. Похоже на то – сельский фельдшер не мог поставить точный диагноз – нужно ехать в районную больницу.
Но ехать в больницу отец наотрез отказался.
– Сколько мне отпущено, сколько и проживу…
Прожил он три года. И эти годы Зоя потом сравнивала с тюремным заключением. Она ненавидела отца и свою деревню, она ненавидела эти ежедневные заботы, которые отнимали все ее время. Однако, именно тогда она впервые почувствовала свою силу. Это была сила, которую обретает жертва, сама превращаясь в палача…
Когда хоронили отца, она была очень спокойна и собрана. Не испытывала никаких эмоций. Ни печали от потери, ни радости от избавления. Стояла на краю могилы и думала о том, что есть вещи страшнее смерти… Безвыходность, беззащитность… Лежать в постели, так как лежал он и ждать, что кто-то о тебе позаботится… Она сама частенько в последнее время мстила ему за прошлое, забывая покормить, переодеть, помыть…