Для себя люди являются субъектами, для других – объектами. У де Бовуар, как и у Сартра, человек – это «бытие-для-себя», тогда как объект, например камень, – это «бытие-в-себе». Ключевое различие в том, что человек разумен, то есть представляет собой трансцендирующее сознание, способное задаваться вопросами о себе и побеждать свою фактичность. Камень ничем подобным не обладает. Мы признаём свое бытие-для-других, понимая, что для остальных являемся объектами. Мы не можем испытывать чувство неловкости в отношении камня, но вполне можем испытывать его в отношении людей. В идеале мы даже в состоянии достичь бытия-с-другими, то есть солидарности и дружбы.
У каждого может возникнуть конфликт между бытием-для-себя и бытием-для-других – личной самооценкой и пониманием, что нас оценивают другие. Чрезмерная сфокусированность на бытии-для-себя – это эгоцентризм, из-за которого другие, скорее всего, сочтут вас невыносимыми. Чрезмерная сфокусированность на бытии-для-других в ущерб бытию-для-себя позволит другим вытирать о вас ноги и грозит окончательной потерей индивидуальности.
Угнетение умаляет человека до бытия-в-себе, уподобляет его камню и лишает всяческих претензий на бытие-для-себя. Оно низводит человека до объекта, лишает его субъектности и исключает из взаимного бытия-с-другими. Женщины выступали Другими по отношению к мужчинам не только в экономическом плане, в силу соответствующей зависимости от мужчин, но и в экзистенциальном, и этот расклад обычно играл мужчинам на руку.
Когда человек утверждается в мире и пытается разобраться в своем бытии, он сталкивается с препятствиями, будь то опаздывающий поезд метро, пассажиры, пытающиеся втиснуться в вагон в час пик, или собственные желания и потребности, такие как голод или нужда в бесплатном вайфае. Окружающие объекты могут быть внешними, неподвластными нам, как опаздывающий поезд, а могут пассивно нам подчиняться, как, например, сочный персик, которым можно владеть, съесть его или раздавить. Обращаясь с Другими как с объектами, мы вступаем в противоречие с их свободным сознанием, представляющим такое же, как и у нас, устойчивое бытие-для-себя.
Симона де Бовуар в своей философии делает из этого два вывода. Первый: угнетая другого, мы обращаемся с ним как с объектом, подлежащим обладанию, потреблению или уничтожению, а не как с подлинным субъектом. Второй: взаимодействие с объектами вроде персиков не дает глубокого понимания себя. Чтобы разобраться в себе, нужны другие люди. Только другие свободы, другие субъектности могут раскрыть те аспекты бытия, которые мы не разглядели сами.