– Ты права. Как только он вернется, я обо всем ему сообщу.
Он протягивает руку и осторожно касается запястья девушки.
– Зачем ты ушел из команды? – упавшим голосом спрашивает Оливия. – Зачем бросил работу?
– Больше никаких разъездов по стране. Мое место рядом с тобой.
Долгий болезненный вдох сводит грудную клетку, громко свистит в горле. Однако они не замечают моего присутствия, поглощенные вниманием друг друга.
Слегка наклонившись к лицу Оливии, Джейсон прикрывает глаза и припадает к ее губам целомудренным поцелуем. На их лицах – резная тень от крошечной веточки омелы, божественного благословения, которое так жестоко обошлось с тем, кто принес его в этот дом.
То была не ревность, а черная отравляющая зависть. Не вы двое должны были сегодня соединить свои сердца под символом Рождества. Господи, почему жизнь настолько несправедлива?
Я должен отвернуться, потому что внутри все рушится. Но я не в силах не смотреть. Зависть обхватывает сердце хищной ладонью. Замахнувшись ногой, врубаюсь во входную дверь, и та оглушительно хлопает. Влюбленные вздрагивают и оборачиваются на меня.
– Бруно? – сипло осведомляется Джейсон.
– Собственной персоной. – Кривлю натянутую улыбку. – Прошу прощения, что помешал.
– Ты не…
– Не беспокойся, я просто накину куртку и пойду прогуляться.
Дрожащими руками стягиваю с вешалки верхнюю одежду. Сердце колотится в груди как сумасшедшее, в горле застревает комок обиды.
– Все в порядке? – осторожно спрашивает Оливия.
Я замираю возле входной двери, распахнув ее ровно наполовину. Снаружи рвется холодный ветер, разбрасывающий перья свежего снега. Душа надломлено хрустит.
– Нет. Я вешал эту омелу не для вас.
Внутри кипит странное чувство горечи, смешивающееся с алкогольным дурманом. Толкнув деревянную дверь, практически вываливаюсь на улицу и тут же запрокидываю голову, с наслаждением втягивая прохладный ночной воздух.
Сегодня на редкость светлая ночь. Качаясь поломанной шаландой, шагаю вперед, не разбирая дороги. Земля трясется под ногами, мотая тропинку то вправо, то влево. Я не мог залить за воротник столько глинтвейна. Со мной явно что-то не так. Слабость приливает к сердцу холодной волной. Остановившись, хватаюсь за куртку и тяжело вздыхаю, борясь со странным ощущением, ломающим ребра. А потом ноги продолжают нести меня в сторону леса.