После инцидента собрались как-то на кухне Оксана со Степанидой Ивановной, и, посовещавшись, пришли к выводу, что далеко не простая у них народилась девчушка. Сила в ней кипела великая, только пока не определившаяся с направлением. И договорились они до поры до времени Настеньку от разных чудес оградить – во избежание несчастных случаев. А тем временем внушать ей правильное понимание происходящего – чтобы не стало неожиданностью, когда проснутся в ней колдовские способности в полной мере.
Кузнец особо не вдавался в бабьи вопросы. Его дело было воспитание супруги, и справлялся он с ним неплохо. А уж учить уму-разуму детей – это, как водилось на Руси, было делом женским. Что, впрочем, не исключало вмешательства и отца, если требовали обстоятельства. Но обычно родитель учил собственным примером – в первую очередь, отношением к работе.
В тот день, когда началась эта история, Никола вернулся из кузницы довольный собой и направился на кухню смыть с лица копоть.
Уже смеркалось, тёплый июньский день заканчивался, в небе появилась первая звезда. Комары затянули свою занудливую песню. Детишки играли в куче песка во дворе. Оксана то ли пошла к соседям, то ли вышивала в соседней комнате – её слышно не было.
Утираясь полотенцем, глянул Никола во двор – и обмер. То, что он увидел, ни в какие ворота не лезло. Возле кучи песка, в которой возились Алёша с Настенькой, стоял он сам, и, улыбаясь во весь рот, что-то говорил и подзывал малышей к себе.
Простояв в замешательстве несколько секунд, почувствовал кузнец неладное. Не могло ему такое примерещиться. Он даже глаза протёр для верности. Морок не пропадал, наоборот, взяв детей за руки, повёл куда-то в дальний конец двора.
Тут уж Никола очнулся. Рванулся к двери, подхватив палку, на которой сынок вечерами скакал вместо лошадки. Выскочил во двор – и снова замер, как будто к месту пригвождённый.
Ухоженный двор был, места на нём хоть отбавляй. И детишкам порезвиться есть где, и приладиться с хозяйством, если что потребуется. Возле калитки, ведущий в огород, там, где всегда куча песка лежала для печных работ, горел кровавым зёвом разлом в земле. И бил из него в темнеющее небо дрожащий огненный луч – будто огонь в печи мечется. Похоже, так оно и было, потому что края ямы дымились от жара: земля горела, и плавился песок, превращаясь в стекляшки бесформенные.