– Так что, красавица, помочь тебе собрать вещи?
Боже! От его тона во мне все сжалось. Я бы хотела быть сильной и противостоять ему, но очевидно, что сейчас многое зависит именно от него.
– Слушай, Марк. Зачем тебе все это? За все время, что мы были вместе, ты ни разу не заикнулся о каких-то чувствах, а сейчас перед родителями устроил представление.
Он наклонил голову вбок и посмотрел на меня как на нелепого зверька, загнанного в клетку.
– Теперь все будет по-другому.
– Нет, не будет. Ты просрал свой шанс.
– Хах. Я даже не начинал им пользоваться, Вика.
То с каким оскалом на губах он произнес мое имя, казалось, было последним предупреждением.
Я не смогла сдержаться от того, чтобы закатить глаза и покачать головой.
– Я рекомендую тебе поторопиться, потому что в три у меня назначена встреча, которую я не могу пропустить.
Так проваливай. Псих. Он посмотрел на свои дорогущие часы и свел челюсть в сторону, как будто размышлял о чем-то.
– Ты мне ничего не сделаешь. Я тебя не боюсь.
Марк коварно улыбнулся и достал телефон из кармана.
– Я понял, ты боишься только смерти. Значит будет нормально, если я отправлю это твоим родителям и расскажу сколько стоила твоя девственность.
Примерно три года назад
– Катька, ну как у тебя со Славиком? – спрашивает Олеся нашу однокурсницу, пока ее парень отошел за напитками.
– Вроде ничего, только скучно с ним в постели. Никакого огонька.
В этот момент я давлюсь своим коктейлем и вопросительно смотрю на Катю. А что она имеет в виду?
– Так бросай его, вон посмотри, как много мужиков классных, – Олеся обводит взглядом зал клуба, в котором мы отдыхаем и сощурив глаза, останавливается на одном столике.
– Олеся, хватит! Мы сюда праздновать ДР пришли, а не мужиков клеить.
У нас была достаточно большая компания, но только я и Олеся были без пары. Олеся искала богатого, красивого, умного, и, желательно, не старого мужчину. Часто такие ей попадались, но ненадолго. А мне не попадался никто, я искала свою любовь, да так искала, что, дожив до двадцати, разочаровалась окончательно. Воспитание и культурная среда, в которой я находилась, выработали во мне книжный стереотип любви из девятнадцатого века, где сама любовь преподносилась как возвышенное чувство, которое должно было сочетаться с жертвой, страстью и часто трагедией. Но никак не одноразовым сексом с мужчиной. В итоге, дожив до четвертого курса института, я так ни с кем и не начала встречаться. Надо мной ржали все подруги и постоянно подсовывали мне разных кандидатов, на мой взгляд совершенно не подходящих. Это было больше грустно, чем смешно.