После этого Брэнсон отправился в президентский автобус. Находившиеся там инстинктивно поняли, что перед ними глава похитителей, виновник их теперешнего положения, и их отношение к нему нельзя было назвать сердечным. Четверка нефтяных магнатов и Картленд смотрели на Брэнсона бесстрастно. Хансен нервничал сильнее, чем обычно, его руки и глаза беспрестанно двигались. У Мюира, как всегда, был сонный вид, глаза были полузакрыты, и казалось, этот человек вот-вот заснет. Мэр Моррисон, получивший во Вторую мировую войну столько медалей, что они едва умещались на его широкой груди, кипел от ярости. Президент тоже: обычное для него выражение терпеливой доброты и сострадательной мудрости, которое приковало к нему сердца миллионов, было в данный момент спрятано в морозильник.
Брэнсон начал без предисловий, но довольно любезно:
– Мое имя Брэнсон. Доброе утро, господин президент, ваши высочества. Я бы хотел…
– Вы бы хотели! – Президент был вне себя от ярости, однако успешно контролировал выражение своего лица и тон голоса: если двести миллионов называют тебя президентом, ты не можешь вести себя как распоясавшаяся рок-звезда. – Оставим пустые любезности. Кто вы такой?
– Я уже сказал. Брэнсон. И я не вижу причин, почему мы должны забыть об обычной вежливости. По-моему, будет лучше, если мы станем строить наши отношения – для вас начатые несколько принудительно, я согласен, – на более спокойной и разумной основе. Обстоятельства сложатся более благоприятно, если мы будем вести себя как цивилизованные люди.
– Цивилизованные? – Президент уставился на Брэнсона с искренним изумлением, которое быстро сменилось прежней яростью. – Вы! Такой тип, как вы! Мошенник! Обыкновенный преступник! И вы еще смеете призывать нас вести себя цивилизованно?
– Мошенник? Возможно. Обыкновенный преступник? Нет, я не обыкновенный преступник. Но мне жаль, что вы заняли подобную позицию. Выражая свои чувства с такой враждебностью, вы все равно не сумеете достучаться до моей совести: ее у меня вообще нет. Но этим вы облегчите мне жизнь. Если мне не придется держать ваши руки – я имею в виду, в прямом смысле, – мне будет проще достичь своей цели.
– Вряд ли кто-нибудь попросит вас подержать его руку, – сухо сказал Картленд. – В каком качестве вы рассматриваете нас? В качестве похищенных? Как источник денег для какого-то важного для вас дела?