– Надеюсь, больше не потребуется предупреждать вас, чтобы вы не делали подобных глупостей.
Пройдя в центр связи, он поднял трубку:
– Хендрикс?
– У телефона. Надеюсь, вы удовлетворены?
– Да. Предупредите начальника порта, или кто там за это отвечает: никакого движения под мостом. Ни в ту ни в другую сторону.
– Никакого движения? Но тогда станет весь порт! А как насчет рыболовного флота?
– Рыболовный флот может заниматься ловлей в заливе. Пришлите сюда машину «скорой помощи» и врача, и поскорее. Тут у нас пострадали двое людей, один довольно серьезно.
– Кто? Как это произошло?
– Два нефтяных министра – Иман и Каран. Можно сказать, они сами себя поранили.
Продолжая говорить по телефону, Брэнсон наблюдал через окно, как к автобусу спешит Питерс. Войдя в него, он направился к Иману и начал разрезать пострадавшему рукав пиджака.
– Скоро на мост прибудут телевизионщики. Пропустите их. Кроме того, я прошу привезти на мост стулья – штук сорок будет достаточно.
– Стулья?
– Вам не придется их покупать, – терпеливо объяснил Брэнсон. – Конфискуйте стулья в ближайшем ресторане. Сорок штук.
– Стулья?!
– Такие штуки, на которых сидят. Примерно через час я собираюсь провести здесь пресс-конференцию. На конференциях люди обычно сидят.
– Вы собираетесь провести пресс-конференцию в прямом эфире? – осторожно уточнил Хендрикс.
– Именно так. С трансляцией на всю страну.
– Вы сошли с ума!
– Мое психическое здоровье – не ваша забота. Мильтон и Квори уже приехали?
– Вы имеете в виду государственного секретаря и министра финансов?
– Я имею в виду Мильтона и Квори.
– Они только что прибыли и находятся рядом со мной.
Хендрикс посмотрел на двух мужчин, сидевших рядом с ним в автобусе, из которого осуществлялась связь с мостом.
Госсекретарь Мильтон, высокий, болезненно худой и совершенно лысый человек в очках без оправы, пользовался завидной репутацией в министерствах иностранных дел всего мира. Квори, седовласый, полный и жизнерадостный человек, излучал ауру добродушия, которое многие люди, даже очень умные, принимали за проявление его истинной личности. Его репутация как финансиста и экономиста была столь же высокой, как у Мильтона в его кругах.
Мильтон задумчиво произнес:
– Проще всего было бы сказать: «Этот человек сумасшедший». Но так ли это?
Хендрикс развел руками: