– Мои поздравления, – ехидно сказала я. Меня совсем не восхитило, что он сумел вовремя подсуетиться.
– Я тогда приобрёл маркизы и этот склад. А почему этот склад? – с хитринкой спросил он.
– Понятия не имею.
– Потому что он здесь. В Дуйсбурге. В Рурском бассейне. Нигде в Германии не живёт такое множество людей так скученно на относительно небольшом пространстве, как в Руре. И если у тебя есть продукт, как у меня, остаётся всего лишь систематически объезжать ареал – и вот у тебя уже тысячи и тысячи потенциальных покупателей.
Он шагнул от верстака к письменному столу. На стене висела большая карта Рурского бассейна, утыканная булавками с красными и зелёными головками.
– Вот мой основной инструмент. Точное картирование области продаж. От Дуйсбурга, – он указал на Дуйсбург, – до Хамма, – он указал на Хамм, – и вот отсюда, – он указал на Марль, – до самого низа здесь, в Шверте. Это четыре с половиной тысячи квадратных километров. С пятью миллионами жителей, образующих, по моей оценке, два миллиона домашних хозяйств. Конечно, не в каждой квартире есть балкон. А у некоторых уже есть маркизы. Но, – он поднял указательный палец правой руки, потому что теперь наступил самый важный момент, – остаётся ещё как минимум двести тысяч необорудованных террас и балконов.
Рональд Папен снова скатал рулоны.
– И что ты на это скажешь?
Я ничего не понимала в его бизнесе. Он, правда, тоже, но тогда я ещё не знала этого. Но во всяком случае его раскладка меня как-то разом убедила. Хотя я и находила эти ткани поистине ужасными.
– Похоже, это удачная бизнес-идея, – расплывчато сказала я. – Значит, всё это ты скупил четырнадцать лет назад и с тех пор так и катаешься по Рурской области со своими маркизами?
– Именно так, – воскликнул он из глубины своего склада. Он уже аккуратно укладывал эти два рулона на место.
Когда он вернулся, я спросила:
– И сколько маркиз ты продал за это время?
– Ну, под две сотни, это приблизительно.
Снаружи уже стемнело. Я помогла ему убрать посуду, и мы вместе её помыли. Для побега я слишком утомилась в этот день. И была слишком растеряна, чтобы злиться. Рональд Папен что-то организовал, он раздобыл огромную кучу уродливых маркиз, которые вот уже четырнадцать лет неутомимо пытается продать, идя от одной двери к другой. Я легла в постель и попыталась подсчитать, сколько этих странных штук в год он впаривает пяти миллионам жителей Рура. Через секунду после того, как я, несмотря на свою математическую тупость, вычислила это, я уснула. У меня получилось ровно четырнадцать. В год.