Я увидела, как он пробирался через кучи лома к огромному железному контейнеру. На этой железяке были закреплены вентили и большие металлические трубки с резьбой. Они в свою очередь тоже были окутаны резиновыми манжетами, и мальчик силился стянуть с них эту толстую резину. Он лазил по этому контейнеру под ярким солнцем, садился на выступы верхом и выглядел так, будто гарцует на бомбе. Я уселась на кучу мусора и смотрела на него, загородившись от солнца ладошкой. Что меня сразу в нём привлекло – это его воля, целеустремлённость в деле и безотказность в задании. Меня это так впечатлило, потому что у меня-то они полностью отсутствовали. Я не могла себе представить, чтобы когда-нибудь так принялась за дело, не говоря уже о ловкости исполнения. В моём мире не приходят к мысли заняться чем-нибудь так, чтобы бросало в пот. Либо это поручается специалисту, либо просто опускаются руки. Моего терпения никогда не хватало даже на то, чтобы накачать колесо велосипеда. Когда шина спускалась, я настаивала на том, чтобы мне купили новый велосипед. При этом у старого недоставало лишь заднего ниппеля. Мама покупала новый велосипед, и я снова каталась.
Мальчик продолжал морочиться с резиновой оболочкой штуцеров, и как раз когда я думала, что она вот-вот стянется, он опускал плоскогубцы и смотрел на свою недоделанную работу, будто соображая, какая может быть альтернатива плоскогубцам.
– Я бы попробовала динамитом, – предложила я.
Он вздрогнул и обернулся. Я сидела метрах в шести от него, но он меня до сих пор не замечал в своих плоскогубчатых медитациях.
– А ты что здесь делаешь? Сюда посторонним нельзя. Здесь опасно.
– «Здесь опасно», – передразнила я.
У него был настоящий мальчишеский голос. Ещё не совсем мужской, а в возмущённом окрике даже чуть высокий, но и приятный, немножко как «Биг ред», жвачка с корицей. Только в виде голоса.
– Слезай давай, – сердито сказал он. – Тебе тут нечего делать.
– А то свалка твоя? – насмешливо спросила я.
– Это не свалка, это ценные материалы для повторного использования.
Я сделала ему одолжение и спустилась с кучи. Он съехал с контейнера ступнями вперёд, последние полтора метра в прыжке. Приземлился в красноватую пыль, она взвилась.
– Итак. Что ты здесь делаешь?
– Ничего. Гуляю.
– Тут нельзя гулять.
– Как видишь, можно.