Оксфорд находился всего в девятнадцати милях от Ларк-Райза. Дети из «крайнего дома» знали это с малолетства, потому что мама часто брала их с собой прогуляться по большаку, и всякий раз они соглашались отойти от дорожной вехи, лишь когда им прочитывали надпись на ней: «Оксфорд 19 миль».
Дети часто гадали, какой он, этот Оксфорд, и расспрашивали о нем. В ответ они часто слышали: это «большущий городище», где можно зарабатывать аж двадцать пять шиллингов в неделю; но, поскольку приходится отдавать почти что половину за жилье, а еще негде держать свинью и выращивать овощи, уезжать туда глупо.
Одна девочка, которой довелось гостить в Оксфорде, сообщила, что за пенни там можно купить длиннющий розово-белый леденец и что один молодой джентльмен, квартирующий у ее тетки, дал ей целый шиллинг за то, что она почистила его ботинки. Мама говорила детям, что Оксфорд называется городом, потому что там живет епископ, и что раз в год там устраивается большая ярмарка – казалось, это все, что она знала. Отца дети не расспрашивали, хотя он жил там в детстве, когда его родители держали в городе гостиницу (гостиницей ее именовала отцовская родня, но мама как-то раз назвала это заведение кабаком, так что, судя по всему, то был обычный трактир). Дети и так должны были стараться не задавать отцу слишком много вопросов, и, когда мать произносила: «отец опять не в духе», они понимали, что лучше вообще умолкнуть.
Так что некоторое время Оксфорд оставался для них этаким загадочным скопищем епископов (они видели изображение епископа с пышными белыми рукавами, сидящего в кресле с высокой спинкой), качелей, балаганов (ведь они знали, как выглядит ярмарка), маленьких девочек, сосущих розово-белые леденцы, и чистильщиков обуви. Вообразить себе поселение без свинарников и огородов было уже труднее. Если там нет бекона и капусты, чем же питаются люди?
Но оксфордскую дорогу с дорожной вехой дети знали с тех пор, как себя помнили. Они огибали Ларк-Райз и шли по узкому проселку до поворота; мама толкала перед собой детскую тележку (слово «коляска» появилось позднее) с малышом Эдмундом, пристегнутым ремнями к высокому скользкому сиденью, а потом с малышкой Мэй, которая родилась, когда Эдмунду исполнилось пять лет; Лора шагала рядышком или бегала вокруг, собирая цветы.