Вечером они купили с лодки жареных крыс на палочке. Ели, рассматривая уличные суденышки. Мимо плыли лодки с едой, рабочими и матросами в увольнении. Вдалеке рыдали трубы, над водой разносился похоронный марш. В черной воде играли дети. Гвоздарь решил, что это самое безопасное место – пьяниц и наркоманов поблизости нет.
В темноте трещали сверчки и цикады. Роились кусачие москиты. Здесь насекомых было куда больше, чем на пляже. Там бриз сдувал большую их часть, а в стоячем воздухе болот они набрасывались тучей. Гвоздарь и Нита непрестанно убивали кровососов, а Тул смотрел на них с интересом. У него что, очень толстая кожа? Или что-то в нем отпугивает даже гнус?
– Сколько денег тебе Садна дала? – спросил Тул.
– Пару красных и немного желтых.
– Всего-то? – спросила Нита, но тут же прикусила язык.
– Заработок команды тяжелых утильщиков за две недели, – сказал Гвоздарь. – А ты столько каждый день тратишь на обновки?
Нита отрицательно покачала головой.
– Если хотите есть, то завтра придется поработать, – сказал Тул.
– Где? – спросил Гвоздарь.
Получеловек поднял на него желтые глаза.
– Ты же не дурак. Сам догадайся.
Гвоздарь задумался.
– Порт. В порту можно и подзаработать, и за судами следить.
Тул рыкнул и отвернулся. Гвоздарь принял это за согласие.
Найти работу оказалось несложно. А вот найти работу, за которую платили бы, как за судовую разборку, – невозможно. Только Тул без всяких проблем нанимался таскать ценные грузы на суда, идущие на Миссисипи или на железнодорожную станцию. Без клана, трудового союза или семьи Гвоздарь и Нита могли рассчитывать только на самую черную работу. Бегать с поручениями, носить мелкие вещи, попрошайничать. Кто-то предложил купить у них кровь, но у него были грязные руки и шприцы, а в глазах читалось, что его интересуют далеко не только вены ребят. Они поспешно сбежали и порадовались, что он не погнался за ними.
Прошла неделя, вторая. Они привыкли к нищенскому существованию, следили за прибывающими и отбывающими белоснежными парусниками, жили от одного разочарования к другому.
Гвоздарь думал, что Нита так и будет морщить носик в трущобах Орлеана, но она быстро приспособилась, внимательно слушая все, чему учили ее Гвоздарь и Тул. Она хваталась за любую работу, старалась внести свой вклад и не жаловалась на еду или ночлег. Конечно, она так и осталась мажоркой и иногда вела себя странно, но доказала, что готова работать наравне со всеми. Гвоздарь ее даже зауважал.