Прощать мне было тогда тяжело, а сейчас в душе я его простил.
Финансовое положение мое могло считаться вполне устойчивым. Я держал свои деньги в том же частном банковском доме «Велден, Векстер и Фредерикс». Банковская система в России не очень развита. В основном русские банки дают кредиты под залог собственности, чаще всего земельной, а вклады давали мало прибыли. На протяжении трех с половиной лет я свои сбережения не трогал, даже проценты не снимал. В русской валюте было у меня около пятидесяти тысяч рублей, сумма весьма значительная. Могло ее хватить и на деревню с крестьянами, только я еще не имел к подобной покупке желания. Надо также отметить, что моего офицерского жалованья едва хватало. Лошади, мундир, а гусарский стоил особенно дорого, и оружие покупались за собственный счет. И я бы не стал обвинять себя в излишнем мотовстве. Просто жизнь гусарского офицера требует огромного количества денежных затрат. При годовом жалованье в двести рублей, почти все и даже больше уходят на обмундирование, экипировку и содержание лошадей. Кавалерийскому офицеру полагалось иметь двух лошадей и обеих приходилось обихаживать за собственный счет. Причем устанавливалась примерная цена коня, ниже которой нельзя было опускаться. Гусарская офицерская лошадь должна стоить не менее шестидесяти рублей. Дорогим был и мундир, особенно офицерский. Но и солдатский стоил недешево. Так что рядовой гусар выплачивал деньги за свой мундир из своего жалованья. В общем, служба обходилась мне не дешево, а жалованье росло медленнее, чем расходы. Но я не роптал, потому что занимался тем делом, которое мне нравилось больше всего. Тратился я и на хорошее вино, сказывалась привычка, и на табак. Бывало, что на свои деньги приходилось покупать продовольствие для своего эскадрона, казенных-то не всегда хватало. А еще ведь существовали и другие расходы. Полковые пирушки, карточная игра, куртизанки. Хоть я и не имел особых пристрастий к подобному времени препровождению, вкладывать деньги все равно приходилось, дабы не отставать от других. В полку все как на ладони, и как гласит русская поговорка: «С волками жить – по-волчьи выть». Да и не стану скрывать, мне мое существование было по нраву.
К тому времени, как наш полк отправился на подавление бунта, я числился командиром третьего эскадрона, и считал для себя необходимым заслужить производство в штаб-офицерский чин. Проще говоря, своей военной карьерой я был весьма и весьма озабочен. Однако не скажу, что был рад сражаться с бунтовщиками.