Но тут случилось маленькое чудо:
Начальник артиллерии Кулик
Стащил орудия все, отовсюду…
И обороны линию воздвиг
В том самом месте, где стратеги белых
Наметили решающий прорыв…
Земля вдруг под ногами загудела
И неожиданный раздался взрыв.
Мощнейший залп почти двухсот орудий
Победы белых начисто лишил.
А ведь она была как торт на блюде,
Да вот по-своему здесь Бог решил!
В Царицыне Клим очень популярен.
Его боготворит рабочий класс
Уверен он в себе, живёт, как барин,
Он может и не выполнить приказ.
Заволновался Кремль, отозван Сталин…
Предреввоенсовета лично сам,
Чтоб понимать его не перестали,
Желает всё расставить по местам.
А Ворошилов Троцкого не встретил,
Он не приехал даже на вокзал,
И Лев Давыдыч зол, он рвёт и мечет,
Приехав в штаб, с порога так сказал:
«Вас за не выполнение приказа
Отправлю под конвоем в трибунал!»
Клим выслушал, но, не моргнув и глазом,
Отпор ему вполне достойный дал:
«Я не боюсь ни вас, ни трибунала!
Приказы буду те лишь выполнять,
Что правильны на мой взгляд. Генерала,
Что вы прислали, где теперь искать?
Сбежал Носович, военспец ваш славный!
А вам с Вацетисом в Кремле видней
Какому направлению быть главным?»
Пока не ясно, кто ж из них сильней…
«Здесь оппозиция, – подумал Троцкий -
Так вот каков плод сталинских интриг!
Интеллигент рабочему – «свой в доску»
Не станет никогда». Наркома крик
Для командарма, что слону – дробина.
Они из разных, из иных миров.
Из пролетарской Клим замешан глины,
В нём красная, не голубая кровь!
В них разница во всём, в уме, в культуре,
Во внешности: ведь Троцкий был еврей,
С высоким лбом и жесткой шевелюрой,
Глаз хитро зрит из-под густых бровей.
А Клим – широконосый и скуластый,
С мозолистою крепкою рукой,
Глаза упрямы. Столько силы, страсти
В его фигуре ладной. Клим такой!
В те годы Троцкий их не испугался.
И не таким обламывал рога.
Но он не понял, на кого нарвался
Такого «Лёва» не встречал врага!
Пока же Троцкий с Климом пререкался,
Решал, как с командармом поступить,
В Кремле-то Коба очень постарался,