Зима 1941–1942 гг. была холодной. Чтобы меньше расходовать энергии, военнопленные много лежали, мало двигались. Многие в эту зиму умерли. Особенно большая смертность была среди военнопленных моложе тридцати лет. На место умерших пригоняли новых, так что лагерь все время был переполнен. Немцы все кричали о победе и вдруг замолкли, а потом, обновив пластинку, начали снова, что русских спасла зима, что весной они закончат разгром. Новые военнопленные приносили в лагерь печальные вести. И вдруг радостное известие: немецкое наступление приостановлено по всему фронту и немцы разгромлены под Москвой.
В феврале 1942 года в лагерь поступил пленный генерал в новой генеральской форме, в погонах и даже с адъютантом. Настоящей фамилии генерала мы не знали и между собой называли генералом Ивановым. В плен он попал под Харьковом. Поместили его в комнату, где жили пленные генералы. На следующий день Иванов объявил голодовку как протест на зверское обращение командования лагеря с военнопленными. Эта новость моментально стала достоянием лагеря. Подпольный комитет решил использовать факт голодовки Иванова как наглядный пример мужества генерала, решившего бросить вызов фашистским палачам.
Вот что мне потом рассказал об этом событии майор Гагуа. Ему было поручено спровоцировать вызов коменданта лагеря на свидание с генералом Ивановым. Проводя работу среди военнопленных грузин, майор уговорил двух грузинских парней, которые уже почти дали согласие грузинским князьям поступить в грузинский легион, задать князьям такой вопрос: «неужели Германия настолько бедна, что не может нескольким генералам создать более-менее сносные условия жизни, а затем высказать опасение, что голодовка генерала вредно сказывается на настроении военнопленных и, конечно, может повредить организации легионов?» Во время очередного посещения грузинских князей эти вопросы были заданы. Не только эти два парня, но и все присутствующие начали просить князей вмешаться в это дело. Долго князья не соглашались, но под напором легионеров согласились доложить коменданту. Комендант послал к Иванову ефрейтора узнать, почему объявлена голодовка. Генерал Иванов с ефрейтором разговаривать не стал и заявил, что он будет говорить только с генералом, а если в лагере нет генерала, то только с комендантом лагеря. Так ефрейтор и ушел, не получив нужного ответа. Тогда комендант дал ефрейтору команду привести к нему бунтующего генерала. Ефрейтор явился к генералу, чтобы выполнить приказание коменданта, но Иванов наотрез отказался идти. Комендант решил сам пойти к генералу.