* * *
Генри сидел, прислонившись к надгробию. Руку он прижимал к груди… Каждое движение причиняло ему боль, и он поморщился, стараясь сесть повыше. Папа энергично орудовал лопатой, отбрасывая комья сырой земли. Бабушка Генри нервно оглядывалась по сторонам. В руках она сжимала старую фотографию.
– Какая же я дура, – бормотала она. – Нужно было сразу избавиться от кольца, и всего не произошло бы…
– Ничего, мисс Уотсон, физическая нагрузка мне не помешает, – отозвался папа.
– Значит, вы в старшей школе тоже «вступали в контакт» с потусторонним? – спросила я.
– Однажды я нашла это кольцо среди вещей прабабушки. И показала его Кевину. Мы ведь были… – она помолчала. – Мы были больше, чем друзьями. И, конечно, мы в шутку прочли заклинание и впервые увидели проявление иной, темной силы. Мы по очереди отсчитывали минуту друг для друга, призраки приходили, отвечали на вопросы, иногда давали советы, предсказывали события, и все было в порядке. Мы считали это отличным развлечением. Пока однажды я не забыла вовремя задуть свечу. Кевин стал сам не свой. Он вел себя агрессивно и однажды напал на меня, а затем…Затем бросился к реке и прыгнул в нее.
Миссис Уотсон зажала рот рукой и всхлипнула. Никто не решался произнести ни слова. Я посмотрела на часы: 2.30. До времени смерти Кевина Стенбейка оставалось девять минут. Папа стукнул черенком лопаты по крышке гроба.
– Кажется, готово, – сказал он, вытирая рукавом пот со лба.
– Я вам уже не помощник, – пробормотал Генри.
– Соль! – потребовала миссис Уотсон, протягивая руку.
Я отдала ей всю пачку. Сесилия подошла к Генри, погладила его по голове, поцеловала в лоб и что-то прошептала на ухо. Генри достал из кармана темно-красную бархатную коробочку и отдал бабушке. Она коснулась ее дрожащими пальцами, отдернула руку, но затем решительно схватила. Затем сделала вокруг сидящего Генри круг из соли и подошла к могиле.
Гроб находился на глубине в несколько футов. Разрытая могила зловеще чернела. Папа спрыгнул вниз, поддел крышку гроба лопатой. Она приоткрылась с отвратительным скрипом. Папа нажал сильнее, и крышка, слетев с гроба, стукнулась о край ямы.
– Фу-у, даже отсюда чувствую этот отвратительный запах, – скривился Генри.
Я закрыла нос рукавом, сдерживая рвотные позывы. Отец чихнул и поспешил выбраться наружу. В гробу на белом атласе лежало то, что когда-то было Кевином Стенбейком. Сесилия не отрываясь смотрела на высохшее тело в полуистлевшем черном костюме и в превратившейся в лохмотья белой рубашке.