– Да! – тут же подхватывает подруга. – А как океан шумит, слышишь?
– Слышу, слышу! – голосом зайца из мультика «Ну, погоди!» преувеличенно бойко гримасничаю я.
Но, Юльку не обманешь. Видимо, она считывает мой вялый настрой.
– Перестань уже, Олька! – звенит подруга чрезмерной для меня жизнерадостностью. – Хватит хандрить! Пора уже выбираться из этого твоего затяжного уныния. Тёте Люде ну вот вообще не понравилось бы то, как ты живешь сейчас без неё. Встряхнись уже. Выйди «в свет». Сходи на свидание какое-нибудь, что ли!
– Да, хорошо тебе говорить, Юлечка, – шевелится в моей голове Нытик. – Ты во Флориде, где солнечный горячий зной и крошечная теплая зима. А в моем, теперь родном Питере: холод, ветер и 30 солнечных дней в году.
– А ещё! – подключается Зависть. (Для встречи с Юлькой она нарядилась в розовое). – Нам за 30. И у тебя, Юлечка, все, «как у нормальных людей», то есть муж, двое детей, уютный дом. В общем, полная определенность. А я, как неприкаянная, одна-одинешенька.
Зависть, как всегда, собирает толпу. Приковыляла и тихо села в углу Потеряшка. Обидка, почуяв для себя интерес, перестает дремать и с заискивающим любопытством ждет развития разговора.
Я слушаю мою любимую и жизнерадостную подругу, изображая полное оптимистичное согласие с её вескими доводами. Но! В самом эпицентре меня, в полной боевой готовности начинает саботаж сволочь – Зависть. И как же я её за это ненавижу!
Отключив скайп и торжественно пообещав Юльке, что непременно и тотчас же зарегистрируюсь на сайте знакомств и уж обязательно отхвачу там себе «завидного жениха», я остаюсь в одиночестве. Откидываюсь на спинку стула. Замираю. В звенящую тишину внутреннего пространства медленно вплывают сестры-двойняшки – Тоска и Печаль. В своих серых хламидах, висящих на угловатых длинных телах, они похожи на унылые безмолвные приведения. Как въедливый, ядовитый дым сёстры заполняют меня полностью, сочатся через поры кожи, проникая в мир внешний. Обволакивают комнату, пропитывают предметы, сливаются с вязким туманом за окном. Но, вдруг, в этой липкой безрадостной мути, чувствую нестерпимую, острую боль. Сердце! Этим унылым садисткам – мало. Они привели за собой инквизиторов похлеще. Страдание и Ностальгия сладострастно впиваются в мою суть. Пьют по капле. Выедают мозг. Высушивают останки. И я чувствую себя, как муха в янтаре. Замурованная. Обездвиженная. Мёртвая.