– Я бы хотел побеседовать с господином Коко`товым! – потребовал густой мужской голос.
– Ко`котовым, – привычно поправил Андрей Львович, ибо почти никто и никогда не произносил его довольно редкую фамилию правильно с первого раза. (Из трех вариантов ударения все почему-то выбирали именно тот, который придавал фамилии легкомысленный, даже блудливый оттенок.)
– В таком случае мне нужен господин Ко`котов! – заявил голос с раздражением.
– А кто его спрашивает?
– Жарынин.
– Кто-о?
– Кинорежиссер Жарынин. Слыхали?
– Слыхал, – полусоврал Кокотов. – Простите, имя-отчество только вот запамятовал…
– Дмитрием Антоновичем с утра был!
– Я вас слушаю, Дмитрий Антонович!
– А до этого вы меня, Андрей Львович, выходит, не слушали?
– Я неточно выразился. Очень рад вас слышать. Давний поклонник вашего таланта! – зачем-то подлизнулся Кокотов, мучительно соображая, почему фамилия режиссера показалась знакомой, если ни одного его фильма он вспомнить никак не мог.
– Будет врать-то! А вот я в самом деле прочел ваш рассказ в журнале «Железный век».
– Какой рассказ?
– А вы много рассказов напечатали в этом журнале?
– Один…
– Тогда не задавайте глупых вопросов! Я прочел рассказ про гипсового трубача.
– Вам понравилось?
– Кое-что есть, хотя в целом рассказ написан слабо.
– Вы считаете? – обидчиво улыбнулся Андрей Львович.
– Считаю.
– Зачем же вы мне звоните?
– Потому что по вашему сюжету я сниму хорошее кино!
– Мне трудно об этом судить…
– Почему?
– Потому что, Дмитрий Антонович, я не видел ни одной вашей картины! – поквитался Кокотов.
– Вы и не могли видеть. Вгиковская короткометражка «Толпа» не в счет. А единственный мой фильм «Двое в плавнях» смыли по решению Политбюро!
– Как смыли?
– Категорически! В знак протеста я ушел из кино! Но хлопнув дверью… Очень громко!
– Ах, ну да… – Кокотов вспомнил этот действительно шумный скандал застойного кинематографа. – А теперь, значит, вы вернулись?
– Да, побыл, как бы это выразиться, во внутренней эмиграции… Надоело. Хватит!
– А во внешней эмиграции не были?
– Ну, как же… Чуть не выбрал свободу. Но русскому человеку там делать нечего. Однако же странно…
– Что?
– Странно, что вы расспрашиваете меня о всякой ерунде вместо того, чтобы прыгать от счастья. Вам звонит режиссер и хочет экранизировать ваш рассказ!
– Я прыгаю. Вы просто не видите. А деньги на картину у вас есть?