– Джеймс.
–… Молли и Джеймс. – я выдержала небольшую паузу. – А меня зовите Софья или мисс Софи, если вам так больше нравится. Вы мой спаситель, Джеймс. Не знаю, почему кучер высадил меня в том странном месте, у заросших плющом ворот. К тому же он еще и уехал так быстро, как будто за ним кто-то гнался. Ничего, я напишу на него жалобу в компанию-перевозчик. Пусть его накажут! Разве можно так поступать с тем, кто полностью оплатил свой проезд! А вдруг на меня напали бы грабители? Или случилось бы что-нибудь похуже…
Возмущение, подогретое вкусной едой и вином, так и бурлило во мне.
– Вы знаете, почему кучер так поступил, миссис Молли? И что за ворота, возле которых он меня высадил?
Вместо ответа экономка вопросительно посмотрела на мужа, и тот поспешил ответить вместо нее.
– Мисс Софи говорит о старых воротах в восточной части имения. Ими давно уже никто не пользуется. Вам очень повезло, моя дорогая, – мистер Клэптон с мягкой улыбкой взглянул на меня, – повстречать того деревенского мальчишку.
– Я с вами согласна, – произнесла миссис Клэптон, – кучер не должен был так поступать, особенно с молодой девушкой. Но я рада, что Джеймс нашел вас так быстро, и вы не успели вымокнуть до нитки.
Видя, что я о чем-то размышляю, Джеймс поспешил перевести разговор на другую тему:
– Хозяин обещал прибыть в следующем месяце. Он сообщил мне об этом в письме пару дней назад.
– Прекрасная новость, – произнесла миссис Клэптон с такой интонацией, как будто узнала об этом только сейчас. – Господин граф давно уже здесь не был. А как обстоят дела в столице Империи? Говорят, в Санкт-Петербурге был бунт. К счастью, его вовремя подавили.
– Начало нового века всегда приносит с собой перемены, – важно произнес мистер Клэптон, подняв указательный палец. – Но здесь у нас спокойно. Англичане не любят бунтовать.
Я хотела возразить, что это был не бунт, а самая настоящая революция. По крайней мере, так считали многие мои знакомые, но подумала, что начинать сейчас спор, тем более о политике, не имеет смысла. Матушка всегда сетовала на то, что у меня взрывной характер, и я всегда стараюсь настоять на своем. В этом, дескать, и кроются мои проблемы. Я отказывалась в это верить, но некоторые события, в конечном итоге приведшие меня сюда, заставили взглянуть на мамины слова иначе. Еще дома я решила, что буду работать над собой: больше никаких привязанностей, жалости и желания быть хорошей для посторонних мне людей. И никаких споров, разумеется. Решила стать пофигисткой – и стану. Если получится, то имперского масштаба. А что? Рябовы, если захотят, и не на такое способны! Как забавно звучит «по-фи-гист-ка», вы не находите? Это слово моя подруга, Анечка Глебова, придумала, желая оправдать свое нежелание конспектировать правила нашего института. И была права, между прочим. А зачем их постоянно переписывать, если они и так на каждом этаже, оформленные в рамки, как картины, висят? С тех пор это слово в нашей дружной девичьей компании прижилось и использовалось довольно часто, особенно когда появлялся подходящий повод.