Эта земля пропустила через себя превеликое множество людей, каждый из которых пришел искупить свой Земной грех. Почва пропитана их мыслями, страхами и отчаянием. Но смогли ли они от него освободиться? Или их освободили от всего, кроме отчаяния? Чувство безысходности уже довольно плотно осело где-то внутри, но заметил его парень только сейчас.
Конечно, Марк и сам пожаловал сюда именно по этой причине. Искупление тех грехов, что зачитал ему демон-регрстратор. Запомнить их все конечно не удалось, но главное, что Альберт уловил суть. Да и формулировка, с которой к нему обратились, звучала довольно размыто. Скорее для того, чтобы Марк и сам задумался над своими провинностями. Но этим он может заняться и позже.
Подготовиться к ожидающим здесь «испытаниям», как ласково нарекают их местные люди, не представляется возможным. Они напрямую зависят от пришедшего человека. Незаметно проникая в мысли, достают из глубин разума и далекого подсознания самое безобразное и отвратительное в человеке. Заставляют сгорать от стыда и раскаяния. И если судьба будет благосклонна, то грешник может быть прощен.
К сожалению, Марк растерял свои беговые навыки после несчастного случая. Имя ему будет смерть. Потому, перепрыгивая очередное бревно, пытающееся помешать ему своими сучьями, впивающимися в нежную кожу ноги, он почувствовал, что потянет от силы еще метров пять, после чего точно свалится замертво. Парень коротко и глубоко вздохнул, на долю секунды оглянулся назад, с силой сжимая челюсти. Но этого мгновения оказалось достаточно, чтобы сбиться с ритма шагов и полететь кубарем вниз по густой мокрой траве, встречая головой каждый камешек по пути.
Альберт остановился только в кустах, росших вокруг дерева, на которое ему посчастливилось напороться. Он опрометчиво вскочил на ноги, хватаясь руками за гудящую голову и стараясь не свалиться в эти же кусты. После того, как боль стихла, парень попытался рассмотреть окружающий его пейзаж в поиске ответа на свой главный вопрос. Как быть дальше?
Окружающая природа встретила его неизменным густым лесом, маленькими острыми камнями, которые он собирал по дороге сюда своей тушкой, и звенящей тишиной. Даже кроны деревьев оставались неподвижными, словно каменные изваяния, оберегающие сердце леса. Тишина давила на уши и мозг, затягивая, будто зыбучие пески. Захотелось закричать. Его преследовало стойкое ощущение, что даже крик не прорежет тяжелый воздух и не сразит тишину, бессильно теряясь где-то в горле.