«Канцелярская крыса» – поставил вердикт Август.
– Как вы тут можете находиться? – произнёс он с явным отвращением.
Что же, Август мог его понять, хотя для него такие условия не в диковинку. Ведь до вступления в клан он жил в ещё более худших условиях. Здесь хотя были стены. Голые, без окон или хотя какого-нибудь проблеска света, но всё-таки защищающие от ветра, дождя и снега. Из мебели лишь каменная плита, плохая, конечно, замена сырой земле, но лучше, чем ничего. Температура внутри чуть ниже нуля. И да, зимой это было бы проблемой, но не сейчас, на улице конец лета, а потому температура бывает доходит до тридцати градусов. Да и в этой стране Август считался одним из опаснейших из живых существ, а потому жаловаться на условия было бесполезно.
Да и кому, за те три недели, что он провёл в камере, разговор имел место лишь дважды. И оба раза Августа яростно допрашивал инспектор пятого ранга Алан Фостер. Крайне не лицеприятная личность, пытавшаяся долгими часами убедить его признаться в содеянном. А не получив признания, объявил Августа еретиком, приговорив к казне. И как такое назвать? В тот миг Август ясно понял, что его песенка спета. Он не сможет доказать свою невиновность, а что хуже, он так и не узнает, кто же именно тот предатель, воткнувший ему в спину нож.
– Ну, я вроде как не по своей воле здесь нахожусь, – усмехнувшись, произнёс Август, продолжая лежать на плите, наблюдая за парнем. Неизвестно почему, но вся эта ситуация его крайне позабавила.
– Сержант, немедленно перевести заключённого в камеру сто шесть! – развернувшись, прокричал парень. Похоже, его это не веселило, он лишь больше раззадорился.
– Но как же.. – попытался опротестовать охранник, не понимая, что происходит. Август тоже не понимал, что происходит, с улыбкой на лице продолжая смотреть за происходящим.
«Кто этот парень и что он тут делает?» – вновь задался вопросом Август.
– Это приказ, – не став слушать безуспешные попытки охранника объяснить, что им не положено, прорычал парень. – Я уполномочен провести допрос заключённого, но в таких условиях это сделать невозможно.
– Но у нас приказ от начальника тюрьмы: «Ни в коем случае не перемещать его» – наконец-то сформулировав мысль, произнёс второй охранник.
– А у меня приказ лично от императора. Вот, прошу взглянуть – произнёс парень и, порывшись в сумке, достал из неё свёрнутую в рулон бумагу. Ничем не примечательную, за исключением печати, скреплявшей её.