– Счастье – понятие относительное, – несмотря на преподанный урок, Вильгельмина вновь отважилась перечить.
Она пыталась высчитать, насколько Арман старше нее. На пятнадцать лет, двадцать, двадцать пять? Выглядел он хорошо, пусть и перешагнул порог зрелости. Когда Арман хмурился, на лбу проступали поперечные морщины.
– Заверяю, моя мать была вполне счастлива. Можешь сама спросить при случае, где ей нравилось больше: во дворце, в статусе «гадкого утенка» или замужем, уважаемой и свободной.
– Брак исключает свободу, – покачала головой Вильгельмина.
– Тебе точно семнадцать? – Впервые за время беседы Арман с интересом взглянул на нее. – Но тем проще нам будет. Я предлагаю сделку. Выполнишь мои условия, получишь всю полноту свободы, которая только возможна. Нет… Надеюсь, до этого не дойдет.
– И все же?
– Что-то мне подсказывает, ты будешь покладистой девочкой.
Одарив ее легкой улыбкой, Арман зашелестел страницами. Вильгельмину завораживала ловкость его пальцев, блеск перстней. Сама она довольствовалась простеньким колечком, подаренным матерью на один из дней рождения.
– Нравится?
Арман оказался наблюдательным и проницательным.
– Нет.
Сложив руки на груди, Вильгельмина отвернулась.
– Ну же, что в этом постыдного, многие женщины любят драгоценности. Я же о них спрашивал.
Повисший в воздухе намек заставил ее щеки порозоветь.
– Твой гардероб никуда не годится. Сегодня вечером к тебе придет придворная портниха, завтра пришлю ювелира.
– Но…
– Все расходы за мой счет, прошлые долги тоже оплачу. И прическа… У тебя длинная тонкая шея, зачесывай волосы наверх, чтобы Великая герцогиня и ее дочурки сдохли от зависти при виде твоих изумрудов.
Неожиданный комплимент сделал кожу Вильгельмины цвета мака. Она искоса взглянула на Армана: тот благодушно посмеивался. То ли над ней, то ли над своими мыслями.
– Элаф, почему я? Вы сами сказали: я незаконнорожденная, никто, слишком молода для вас. К чему осыпать меня драгоценностями, наряжать словно куклу?
– Я так хочу, этого довольно.
– Нет. – Она пришла сюда за правдой и добьется ее. – Я вам не нравлюсь. Не спорьте, элаф, вы бросили меня на произвол судьбы и вспомнили лишь тогда, когда переделали все дела.
Глаза Армана вновь хищно прищурились, пальцы забарабанили по бумагам.
– Ты претендуешь на обращение «вы», юная королева теней.