– Вряд ли его понесет в лесную чащу зимой творить непотребства, – заметил змей.
– Ну а вдруг?
– Тебе надо, ты и иди, – ответил василиск. – Я, если не заметил, пытаюсь заснуть на зиму.
Леший всплеснул руками-ветками.
– Так как же я пойду? Гляди на меня – ежели люди увидят, как к ним в деревню заходит дерево, да ещё и начинает выспрашивать чего, визгу будет. Чего доброго подожгут меня с перепугу, а мне потом вырастай заново из какой-нибудь травинки.
– И ты хочешь, чтобы подкоптили меня? – уточнил василиск.
– Э, брат, ты ж могешь и человечью форму обозначить, – хмыкнул леший. – Человека-то им с чего жечь?
– Не пойду сказал, – отрезал Альгарт. – Холодно.
Лешак сложил деревянные руки на мощной дубовой груди и поинтересовался:
– И барьер силовой не поставишь?
– Лешак, в деревне живет сотня человек, – ответил Альгарт. – До этого они зимой сюда не совались. С чего им вдруг начинать?
– Ну ты ж не выяснил, кто приехал в старый дом.
– Одна семья погоды не сделает, – отрезал василиск и втянулся обратно в дупло. – Я буду спать. Весной проснусь и разберусь.
– Ну, воля твоя, Альгарт, – со вздохом отозвался леший. – Я тебе предупредил.
Снаружи послышалися хруст снега, означающий, что леший все-таки пошел восвояси. Змей сладко зевнул и снова скрутился кольцами, укладываясь на мягкую подстилку из бараньей шерсти. В Вековечном лесу он занимает важное положение и на самом деле больше всех взаимодействует с людьми: то черной тучей пролетит над селением, то напугает их ревом. Иногда пройдется в человеческом облике в капюшоне вдоль деревни, чем вызывает новую порцию испуга, а значит и уважения к лесу. Потому что нечего роду человеческому соваться на территории, исконно принадлежащие запредельным созданиям. А чем ещё их убеждать, как не страхом? Страх базовый рефлекс на всякую невидаль и отлично останавливает любопытствующих чуть дальше опушки. Кроме того, в последние годы в деревне молодняка стало мало – кто вырос, кто уехал. А молодняк среди людей – главные в вопросах любопытства.
Спокойно выдохнув, Альгарт сомкнул веки. Никто не побеспокоит его до самой капели, можно спать.
Как же он ошибся.