– Топайте вперёд, в сарай, – скомандовал Миша.
Геннадий приобнял за плечо Анастасию, а у Елизаветы крепко сжимал правую руку, и они молча шли. Зайдя в сарай, каждый из них ужаснулся: обшарпанные стены, покосившиеся оконные рамы, на деревянном полу валялось множество пивных и водочных бутылок и очень много разбросанных пачек от сигарет. Из окошек был виден горный пейзаж и небольшая, поросшая камышом речка. В сарае также стояли несколько стульев со спинками, и в левом углу – пара кресел со старой обшивкой кислотного цвета.
– Расставьте стулья и сядьте все ко мне лицом! – командовал Миша.
– Папочка, мне страшно, – прошептала Елизавета.
Её пульс слегка участился, сердце застучало, точно запертая птица в клетке, вырывающаяся на свободу. Зрачки расширились и напоминали две огромные монеты.
– Всё будет хорошо, – пытался её успокоить отец.
– Что вы там шепчетесь, а ну марш на стулья, – скомандовал Михаил.
Гена взял два стула, а Настя – один, они поставили их в шахматном порядке. В сарай зашёл Лёша и начал всех обматывать скотчем. Он обматывал каждого тщательно, сначала вокруг спинки стула, а после отдельно руки и ноги.
Затем подвинул полуразвалившиеся кресла, сначала одно, после второе, и на кресла присели эти два брата-чудика.
– Итак, сейчас мой брат будет насиловать твою старшенькую, – показывая свои жёлтые зубы, ухмыльнулся Миша.
– Если хоть волос упадёт с моей дочери, я вкатаю ваши больные мозги в эту дубовую половицу! – закричал Гена.
– Успокой свой пыл, ковбой! – вскочив с места и ударив его в нос, крикнул Миша.
Затем он приблизил своё лицо к лицу Геннадия и принялся на него морально давить.
– Затем я изнасилую твою младшую, и ты будешь на всё это смотреть.
После он остановился, растянул губы в улыбке злого клоуна и продолжил:
– А после мы вас всех убьём и сожрём.
Геннадий вскочил на ноги и, отведя голову назад, резко махнул ею вперёд. Его лоб мощно долбанул по переносице Михаила. Фонтан крови начал струиться по его лицу и заливать половицы.
– По тебе сумасшедший дом плачет, больной ублюдок! – сорвался на истерический крик Геннадий.
– А-а-ай! Мой нос, – схватившись обеими ладонями за нос, взвыл от адской боли Миша.
– Сядь на место, мудак! – подбежав и ударив Геннадия кулаком по лицу два раза, крикнул Лёша.
Тот резко опустил стул на половицы, стойки стула затрещали с хрустом ломающегося дерева, и стул сложился пополам. Он опустился деревянной доской на пустую бутылку из-под водки. Бутылка сверху и снизу была придавлена деревянными досками, и она раскололась. С глухим звоном от неё отлетело горлышко, и рассыпались треугольные и ромбообразные осколки. Геннадий рукой схватился за горлышко и сжал его в правой руке.