Слуги опять остались не у дел, привычно выстроившись вдоль стены. Вечер складывался вовсе не так, как полагалось. Погода за окном тоже переменилась к худшему. Ноябрьские ветра задували изо всей силы, стараясь забраться в любые щели. Они гудели и завывали на манер привидений английского замка, навевая печальные мысли. Ольга Михайловна позднюю осень не любила. Она бы с удовольствием уезжала из Москвы в теплые края, но сезон был в разгаре, и отъезд приходилось откладывать до послерождественских времен. Тогда все чуть успокаивались, изредка устраивая под метели январские балы, которые вполне можно пропустить – чай не девушка на выданье.
В гостиной, оставив дам на попечении друг друга, мужчины приготовились слушать Германа Игнатьевича.
– Врач пишет, что пробует применить известные ему средства для лечения кожных заболеваний. Пока улучшения не наблюдается. Очень хвалит Ольгу Михайловну за своевременное предупреждение не трогать глаза и лицо. Иначе, уверен Алексей Фомич, последствия были бы куда плачевнее. Вторая записка пришла от Фёдора. Она куда короче. Дождавшись врача, он поехал в участок, чтобы передать для исследования конверт и отравленное послание. Так как дело касается следователя полиции, на службу вызваны все, кто может помочь в определении состава яда.
Сиверс раскурил трубку. Остальные налили себе напитков, которые на сей раз слуги даже убирать не стали, словно чувствовали, что пригодятся.
– Вот напасть какая! Какой ужин испортили супостаты! – осуждающе сказал Каперс-Чуховской. – И чего хотят, непонятно.
– Народ русский извести, знамо дело, – проворчал Бобрыкин. – Вон, масонскую ложу разогнали и правильно сделали.
– За что ж это вы ратуете, Севастьян Андреевич? – грозно спросил граф Сиверс. – Чтоб и нас разогнать? «Хранители истины» политикой не занимаются, никуда не лезут со своим уставом. Но вот помешали кому-то и сильно!
– Про то и речь. Кому вот только помешали? – не отступал Бобрыкин. – Смуту сеют, наверное, какие-то из членов общества. Не исключено, что так. Сидели бы тихо, не высовывались.
– Господа, не ссорьтесь, – призвал Герман Игнатьевич. – Наша задача объединиться и выступить едино. Попытаться понять, почему нас хотят изничтожить. Вот Севастьяну Андреевичу пришло приглашение в Английский клуб. Нас не звали, а значит он там будет один. И раз хотели его отравить при помощи бумаги, то и там чего-нибудь удумают.