– Убили супостаты! – вскрикнул Федя.
– Сначала не поняли, что стряслось. Вызвали доктора. А тот и говорит: «По всему видать, что цианидом отравили. Вызывайте полицию». Вызвали. Отравленным было вино в бокале графини. Уж тут какая приключилась истерика у остальных дам и у хозяйки дома! Но с вином, оказалось, все было в порядке – яд обнаружили только в бокале графини Шунской. Отравителя не поймали. Как выяснилось, некий человек переоделся в официанта и лично подал бокал графине. А после скрылся.
Труп второй
Барон фон Гольштейн умер через неделю. Александр Карлович происходил из знатного датского рода. Его дед и отец были членами общества «Хранителей истины», поэтому ему членство перешло по праву наследования по мужской линии. Барон пришел на карточную игру в гости к своему другу штабс-капитану Свешникову. Если у княгини на суаре присутствовали одни дамы, то у Свешникова одни господа.
– Мужчины довольно много пили, не гнушаясь водочки. Закусочка была на русский манер, так как хозяин происходил из купеческой семьи и предпочтения имел простые, инородную кухню категорически не признавая. С чем я лично согласен. – Пётр Васильевич закряхтел и полез в шкаф. – Есть захотелось. Давай, Федь, присоединяйся. А то неизвестно, когда домой попадем.
Росту следователь был ниже среднего, с бородкой клинышком. На голове сияла большая лысина, которую часто почитали за признак большого ума. Знающие люди обнаруживали определенное сходство во внешности титулярного советника с неким господином Ульяновым. Однако если Курекин пытался всеми силами наводить порядок в отчизне, то Ульянов, напротив, сеял смуту. Впрочем, отличия на этом не заканчивались…
Пётр Васильевич достал штоф с водкой и пакет с пирожками и огурчиками, которыми его снабжала хозяйка квартиры, имевшая на следователя виды.
– Итак, – он налил водки в рюмки, хранившиеся в том же шкафу на случай подобной оказии, – за здоровье!
Фёдор против такого тоста ничего не имел, более того, есть и правда захотелось неимоверно. Росту молодой человек был высокого, отчего длинные ноги приходилось прятать под стулом, дабы начальство об них не спотыкалось. Русые волосы он стриг по военной привычке крайне коротко, а потому кучерявость никто не замечал. Глаза у Фёдора обладали ярко-голубым цветом, аки небо с самый погожий, летний денёчек.