Отец всегда интересовался нашими занятиями. Ему хотелось знать, как подвигается учение, каковы наши успехи в изучении языков, как проходят уроки музыки (мы все обучались игре на рояле).
Как-то раз я готовила уроки, сидя в нашей детской столовой; вдруг стеклянная дверь, выходившая на внутреннюю лестницу, открылась. Сначала высунулась голова – дверь была низкая, – а затем показалась и вся огромная фигура отца. Я обрадовалась его приходу и хотела сложить тетради, но он сказал:
– Погоди, Аринка, чем это ты занята?
– Учу геометрию.
– А много ли ты в ней смыслишь?
– Не особо, – призналась я.
Отец как-то смущенно кашлянул и вдруг спросил:
– Можешь ли ты ответить, что такое круг?
– Круг – это ряд точек, отстоящих на равном расстоянии от одной, называемой центром… – отчеканила я.
Отец даже с некоторым восхищением посмотрел на меня.
Не изучая никогда математики, он, как любознательный человек, интересовался всем, что в какой-либо мере было ему доступно. Определение круга он знал и хотел проверить мои познания.
Интересовался отец и тем, что мы читаем и много ли. Его всегда беспокоила наша судьба, наше будущее.
Вот еще одно воспоминание, относящееся уже к более позднему времени.
Среди ночи я проснулась от шороха в комнате.
– Кто здесь? – испуганно спросила я.
– Аринка, не бойся…
Повернув выключатель, я зажгла свет и увидела отца. Он стоял передо мной в халате.
– Знаешь, не спится что-то, гости разъехались, а мне скучно. Побродил по дому, все спят, даже Булька храпит вовсю. Давай поговорим.
Сонливость мою как рукой сняло, и я готова была вести любую беседу.
– Скажи, – вдруг спросил отец, – вот ты хочешь быть драматической артисткой, а можешь ли ты сыграть Орлеанскую деву?