На глаза Эрики навернулись слёзы. Отец, увидев замешательство дочери, подошёл и присел рядом. В его руке было три ярких карандаша и одна прозрачная ручка.
– Бедняга, – наконец рассмотрел зверька отец. – Печально, не дожить до Рождества и пропустить всё веселье. Не пожелал бы такого даже крысе.
– Такой красивый, – прошептала девочка, разглядывая перламутровую шкурку, покрытую инеем.
Слезинка сорвалась с её щеки и упала на голову крысёнку.
– Он дёрнул ухом! – воскликнула Эрика, и цветные ручки разлетелись по улице во второй раз. – Он живой!
В тот день они так и не собрали рассыпанные ручки и карандаши, не добрались до книжной барахолки и не нашли заветные песни и письма. Зато побывали в кабинете ветеринара, зоомагазине, обзавелись клеткой для грызунов и инструкцией по содержанию.
Крысёнок выжил, но мороз успел откусить от него заднюю левую лапку. Эрика назвала нового питомца Сильвер, за шкурку удивительной красоты и серые, как серебряные бусинки, глаза. Ну и конечно, за схожесть с известным пиратом[20]! Но крысу не очень понравилось это имя, и в итоге он стал просто Пиратом. Девочка и крыс были неразлучны, и будь воля Эрики, она бы ходила с ним везде, даже на занятия (хотя отец не мог поклясться, что она не таскает своего питомца в школу).
Ма тоже не высказала никаких возражений. Единственный, кто невзлюбил Пирата, был Шкура, и он не оставлял попыток сцапать трёхлапого грызуна. Но в тот день, когда Пират дал отпор, вцепившись в нос Шкуре, кот оставил попытки прямых атак и стал вынашивать план мрачной кровавой подлой мести, которой лишь ещё суждено свершиться.
Пират окреп, подрос, перелинял и к марту превратился в… шикарного чёрного блестящего зверя с охряным животом. Столь необычный окрас оценил даже па. Хотя изумление отца и дочери было столь велико, что они надолго засели за книги, пытаясь найти объяснение, как такое возможно.
– Давай договоримся, обезьянка, – отец снял очки и устало потёр переносицу. – Если осенью Пират снова станет серебристым, значит, он столь необычная крыса, что меняет шубку по сезону.
Отец перевёл взгляд с дочери на острую мордочку зверька, важно восседающего на её плече, и столь внимательно глядящего на мужчину, что тому даже стало не по себе.
– А если он не перелиняет осенью. Значит, всё было лишь следствием стресса, а теперь, в любви и радости, он обрёл свой истинный вид.