– Не хотела об этом говорить, но что, если начнется война?.. Говорят, отношения с Империей накаляются. Тебя отправят на передовую? – спустя полминуты спросила девушка, повернувшись ко мне.
– Скорее всего, но не сразу. Сначала нас нужно будет хоть сколько-нибудь подготовить. Мы, конечно, не тяжелопехотинцы, которых обучают правильному обращению с бронекостюмом едва ли ни год, а всего лишь обычная легкая пехота, но азы военного ремесла познать все равно должны будем в полной мере.
Девушка напряженно вздохнула. Я же ощутил раздражение, потому что меня обескуражил ее вопрос – как можно не понимать того, что военная карьера подразумевает участие в боевых действиях? Но так думал прежний я, сейчас же лишь умилился ее девичьей наивности.
– Я не погибну, обещаю, – сказал я сурово. И будь лицевые мышцы в моей власти, то сейчас бы улыбнулся. И глупости обещания и иронии пророчества. Как бы там ни было, но обещание я свое выполнил.
– Ты не можешь этого знать, – сказала она спустя короткую паузу. – Никто не знает, когда и где его поджидает смерть.
– Можешь мне не верить, но о своей смерти я все знаю. И она случится не на войне, – уверенно заявил я. Разумеется, я тогда ничего не знал ни о смерти, ни о том, что вообще со мной произойдет даже через пару недель, но был уверен в удаче, как и большинство парней в свои молодые и безрассудные годы. Смерть, думал я, это то, что происходит с кем-то другим, но только не со мной. Спустя совсем немного времени, когда на глазах у меня погибнет ни один десяток бойцов, я изменю свое мнение.
– Признайся честно, ты сам хочешь в бой. И надеешься, что Империя нападет на нас, – подмигнула мне Кларисса. – Думаешь, я не вижу, как ты себя ведешь?.. Думаешь, не понимаю?
– Возможно, – пожал плечами я и снова отвел взгляд.
– И тебе не страшно?
Я покачал головой. В тот далекий день я задумался о страхе и возможной гибели, но ничего во мне так и не откликнулось. Я не боялся смерти, считал ее чем-то эфемерным и надуманным.
– Как бы там ни было, если война все же начнется, лучше оказаться в первых рядах тех, кто будет ее вести. Хуже будет тем, кто останется в тылу, – произнес я, и у нынешнего меня все внутри похолодело. Если бы тогда я знал, что мои слова окажутся пророческими, то, наверное, на веки зашил бы себе рот.