– Что? – Робер захлопал глазами. – Простите, ваше величество, я не совсем понимаю… Я очень волнуюсь, – пробормотал он. – Ваш французский очень хорош, ваше величество, но я вас никак не могу понять.
– Вы с господином Кулибиным говорили на разных языках, каждый на своём родном, если быть точным, – я продолжал смотреть на него, не в состоянии скрыть любопытства. – Но, вы поняли друг друга, не так ли? И теперь я пытаюсь понять, каким образом это произошло. Потому что я могу допустить, что господин Кулибин знает французский язык, но вот вы вряд ли владеете русским, не так ли?
Робер молчал и продолжал хлопать глазами. Ко мне же обратился Кулибин, переводивший настороженный взгляд с меня на Николя и обратно.
– Ваше величество, о чём вы говорите? – он нахмурился, вслушиваясь во французскую речь. – Мы с Николя прекрасно поняли друг друга.
– Неважно, – я махнул рукой. – Вы сможете сделать машину большего размера, Иван Петрович?
– Я уже ничего не смогу сделать, государь, – Кулибин вздохнул. – Стар стал, черти раздери.
– Я не имел в виду, что вы сами начнёте таскать тяжести и прилаживать детали, – я скупо улыбнулся. – Объяснить, подмастерьям, что от них требуется, вы сможете?
– Да, конечно, – Кулибин нахмурился. – А…
– Если не будут слушаться, разрешаю их слегка побить. Красивый и прочный хлыст я пришлю вам с нарочным, – заверил я на мгновение опешившего изобретателя. – К тому же я точно знаю, что это возможно. Дидо уже почти приступил к созданию большой машины, чтобы продать своё изобретение англичанам. Так что да, это возможно.
Повернувшись к Роберу, я пояснил, о чём говорил Кулибину.
– Этот прохвост… – Робер сжал кулаки, а потом медленно их разжал, повернувшись ко мне. – Дидо через своего зятя давно пытался продать мою машину в Англию, – сказал он мрачно. – Не только Фурдринье, но и многим другим. Купс сказал, что не заинтересован в ней, потому что начал использовать вместо ткани солому, чтобы сделать основу для бумаги. И что он будет вкладывать деньги именно в это направление.
– Зачем вы мне это говорите, господин Робер? – я слушал его внимательно.
– Не знаю, ваше величество, – он вздохнул и развёл руками. – Я всё ещё нервничаю. Всё-таки впервые августейшая особа удостоила меня беседы.
– С кем ещё общался Дидо? – я хищно прищурился.