– Ну допустим. А если я послушаю сказку и усну в середине, как я потом узнаю, чем всё закончилось?
– Я тебе в следующий раз расскажу конец. Договорились?
– Ладно. Давай уже свою сказку.
– Ой, ну с барского плеча разрешение выдала, – ухмыльнулся в усы отец и погладил дочку по голове.
– А как ты хотел? – подыграла ему дочь и укуталась в одеяло, всем видом показывая, мол, рассказывай давай свою сказку, я полночи ждать не буду.
– Говорят…
* * *
Говорят, началось это очень давно. Так давно, что уже и не упомнит никто. Нет, ну кто-то, конечно, упомнит, но так, редкий раз, да под Самайн. В общем, мало помнить, о чём история, важно и детали рассказать. А детали в ней важны, как нигде. Мне самому дед рассказывал, а ему отец, а тому его отец. Видишь, как долго эта история у нас передаётся. Вот и ты теперь знать будешь, а потом своим деткам расскажешь. И не смейся, у тебя тоже рано или поздно дети будут, куда денешься.
Так вот, началось это давно. Наша деревенька тогда здесь уже стояла. Хотя деревенька, конечно, громко сказано. Так, парочка подворий всего – там, где школа и клуб сейчас, вот оттуда деревня и началась. Может, и не парочка, может, пара десятков. Дело было вот так же, под Самайн. Тихо кругом было, пусто. Все уже разошлись по домам давно, ужинали, отдыхали. Телевизоров тогда не было, электричества тоже. Что ты удивляешься? Как-то так и жили раньше, а что ты думала.
Тишину эту вечернюю не нарушало ничего, только на улочке одной шаги раздались – кто-то шаркающей походкой шёл от ворот до ворот: шурх-шурх, шурх-шурх, шурх-шурх. Никто не слышал, конечно, это я так, от себя добавил. Появился на той улочке парнишка, не одежда на нём – лохмотья какие-то, весь косоватый, синеватый. Шёл он ровненько к одному домику, там летом семья сынишку младшего похоронила. Все знали, что никто не виноват был – случайность, с кем не бывает. Но сестра его всё горевала сильно, себя во всём виноватой считала, все глаза по нему выплакала.
Дошёл мальчик до домика, в ворота поскрёбся, открыл их. А тогда так заведено было – все свои, чего бояться. Оставляли и калитки открытыми, и даже двери не запирали. И чуть что – за веники хватались. Это потом уже начали всюду всё закрывать, а тогда ещё верили друг другу, беда ещё не пришла в деревню.
Поднялся мальчик на невысокое крылечко и в дверь заскрёбся. Внутри дома зашевелились. Не спал никто почти. А он дверь открыл и внутрь прошмыгнул. «Привет, мам, – говорит и улыбается. – А я вернулся. Алёнка дома?»