Еще издали он заметил знакомую фигуру у входа в храм – баба! Среди снующий туда-сюда прихожанок в джинсах и мини, она выглядела нелепо. Из-под серой пыльной юбки с шелковым алым кантом по подолу выглядывали такие же запыленные стоптанные сапоги темной кожи. Мешковатая кофта, платок на голове, платок на плечах. Баба творила поясные поклоны, всякий раз осеняя себя крестным знамением. Скрытый за стволом столетней липы Санек наблюдал за ней, чувствуя мелкий озноб, вроде того, что бил его прошлой ночью. Живая или фантом? Он не отрывал глаз от бабы, надеясь, что хоть чем-то она выдаст свое состояние в этой реальности. Но та, еще раз легко согнулась и заспешила по дорожке вглубь кладбища. Видно к опекаемой могилке. Короткими перебежками, чтобы не выдать себя, Санек дернул за ней. Выглядывая из-за бесхозного склепа, с поросшей плотным мхом крышей, он видел как баба, наклонившись, внимательно изучает надпись намалеванную с ошибкой. Саня, конечно, не сильно парился по поводу своей разнузданной орфографии. Даже если баба реальная и попрет за ошибку из квартиры, то ему уже не так обидно возвращаться в хостел. Там, по крайней мере, на карнизах не сидят жопольвиные птички. Да и карнизов с окнами не имеется, потому что подвал.
Пожалуй, он ни за что бы, не выдал себя и не подошел здороваться, но лоснящаяся, откормленная поминальными пирогами ворона, уселась аккуратно на тонкую жердочку чугунной ограды рядом с ним и принялась так истошно каркать, что баба обернулась и увидала парня, размахивающего ручищами, в надежде прогнать орущую птицу.
– Поди, сюды, соколик! – поманила пальцем. – Что хоронишься? Думаешь, я тебя не приметила. Еще у церквы приметила. Али боишься меня? – И баба вопросительно подняла бровь.
Саня зло шуганул птицу и, сунув руки в карманы, направился к могиле.
– А я вот мимо… смотрю вы тут … – с наигранным безразличием протянул он, про себя заготовив слова оправдания, мол, рука дрогнула, а голова не остановила. Но баба его огорошила:
– Вот спасибо тебе, соколик. Вижу, нарисовал красиво.
Смекнув, что заказчицу ничего не смущает в надписи, квартирант тут же повеселел.
– Сама-то я неграмотная, – продолжила баба. – Если какой документ, то крест ставлю или палец прилагаю. Мне б в жисть такого не сотворить! – она довольно кивнула и Саня, забыв про свои художества, на секунду загордился. Он смущенно поглядывал в грубоватое, необыкновенно живое лицо собеседницы, а та не сводила с него лукавого взгляда. – Тебя как зовут-то, соколик?