Луша глаза выпучила, испугалась, напряглась.
– Не знаю я, соколик. Чем хошь поклянусь, – затараторила она. – Самой тошно вертеться туды-сюды. А чо тама дохтор колдует не знаю. Бабы на рынке говорят, что он там в своей лабалатории лексир жизни сочиняет. Один уже придумал, сперминпель вроде зовут. Лампушка сказала, сам царь с царицей потребляют от всех болезней. Я ж ничего не знаю. Ничего не потребляю. Мое дело тряпкой махать в аптеке, да в лабалатории этой бесовской иногда. – Баба начала было креститься, но не донеся щепоть до левого плеча, уронила безвольно руку к себе на колени. – Ой, муторно мне… Видно, когда сюды попала и подобрала ключи эти треклятые где на полке. Квартира эта пустая стоит, почитай год. А в нашей-то соседи имеются. Грамотные. Попросила их. Вот они мне бумажку и написали с адресом, чтобы я поначалу не потерялась в городе… я тебе ее дала…
– Ну, да. И ключи подходят. Будто сто лет замки не меняли, – разочарованно подытожил Саня, поднимаясь. С улицы донесся шум подъехавшего авто, хлопнули входные двери. – Странно, что мы с тобой разговариваем, но если я перемещаюсь, то словно в страну глухонемых призраков. Только запахи ощущаю. Как вы в такой жуткой вонище живете? На каретах разъезжаете, а повсюду дерьмом несет и тухлятиной.
– На лестницу темную ходим. Вот и воняет. Дыра в закутке. Да и ямы отхожие как положено не чистят. Смердят, понятно….
– На черных лестницах? Пойди, посмотри, в конце коридора сортир имеется. А у тебя нет что ли?
– Нет. Да, ты не сердись, Лякасндр.
– Ладно, не буду. Одного не пойму – тебя вижу, слышу… потрогать могу … – добавил он, смутившись, мгновенно припомнив ночную встречу, – да и ты у нас как у себя, все чувствуешь. А у меня сплошной оптический обман.
– Не обманываю я тебя. Чем хошь поклясться могу. – Луша обернулась и взглянула в окно. – Вот в этой самой башне они и живут. Василиски эти. А где башня-то? – Она привстала, чтобы лучше разглядеть двор. – Срезали ее что ли? Наша-то повыше дома была.
– Откуда я знаю. Я ж не местный. Ты лучше скажи как обратно попадаешь? На то же место или в другое? Меня дико тошнит перед этим и голова разрывается.
– Я от дома далеко не ухожу. А как меня забирать начинает, то ничего не болит, а вот когда время назад возвращаться, прям, слабею… руку-ногу поднять тяжко. Вот как ослабну, так уже знаю – скоро домой. А к вам, когда попадаю, так сразу на кладбище бегу. Пережидать. Там привычней…все как у нас. Людей мало. Особо по кладбищу никто не ходит. А когда в черном, так и вовсе за монашенку сойду. А мне на Смоленском все знакомо. Могилки знакомые, церква. Когда холодно или дождь пересижу в ней, а потом домой. Люди тока одеты по-другому, а служба та жа. Херувимскую поют и, слава Богу. А если ночью прихватит, так я не рыпаюсь, лежу тихонько. Я сначала-то сильно пужалась. А потом ничего, привыкла.