Обессиленная Маша упала на диван. Перед глазами стояло лицо Незнакомки, искажённое приступом истерики. Стресс и тревога никогда не покидали её и обесценивали не только её, но и личность окружающих. Сколько же несчастья она принесла себе, своим родным и близким!
Внезапно вспомнился Самец. О, господи! Она же совсем о нём забыла. Вскочила и бросилась к двери. Прислушалась: не слышно ли шагов? В подъезде было тихо… Шаги послышались за спиной. Она оглянулась и в тёмном проёме двери, ведущей в гостиную, увидела мужской силуэт. Испугавшись, присела за тумбой и, подобрав под себя ноги, втянула голову в плечи.
– В чём дело? – строго произнёс силуэт.
Маша не поднимала головы.
В свете луны она увидела босые ноги, массивные и крепкие, с чёткими контурами мышц и небольшим количеством жировой прослойки.
Ноги сами по себе жили, поворачивались и шевелили пальцами, как бы подчёркивая, что у хозяина происходили раздумья.
– У тебя передоз?
Ноги переступали: нога на ногу.
– Приду завтра. Только не закатывай истерик. Поняла?
– Поняла, – покорно согласилась Маша.
Ноги развернулись и пошли прочь. Скрипнула балконная дверь, прошлёпали босые ноги, и всё вокруг затихло.
– Фу-у-у! – выдохнула она, включила свет и выглянула на балкон: никого! Только тёмное небо и ухмыляющаяся луна. А завтра придут оба: Самец и Незнакомка. Что с ними делать? Как себя вести? И вообще, как играть роль Валерии Фельдман, если она её совсем не знает?
Маша подошла к зеркалу и вгляделась в своё отражение: глаза расширены, брови подняты, уголки губ опущены. Взгляд, как у перепуганной кошки. Разве такими бывают светские львицы? Разве таким взглядом они смотрят на мир? Взгляд должен быть прямым и ясным, ум – чистым и бесхитростным. Светская львица смотрит на мир властно, а не так… Маша сделала гримасу. Её движения свободные и вальяжные, а походка раскрепощена. Она продемонстрировала походку. Светской львице не нужно озираться, суетиться и завидовать. У неё всё есть! Она указала на гардероб, но рука повисла в воздухе и упала.
Нет, нельзя в одночасье превратиться в Валерию Фельдман. Маша взглянула на себя в зеркало и, криво усмехнувшись, поняла: всё есть, а жизнь пустая! И всё не то, о чём она мечтала!
На подоконнике угрожающе завибрировал телефон. На экране высветилось лицо опекунши. Маше не хотелось слушать нравоучений и навязчивых призывов к добропорядочности. Она отключила телефон и пошла спать.