Со временем боги стали всё реже спускаться с небес к смертным, несколько отдалившись от их дел. Сказывают также, что отношения между богами и Стражами охладели после всего случившегося. Торнах не простил Кулумнай её вмешательства, а прочие боги не забыли, как Царица Стражей пошла наперекор их воле и отказалась уничтожить оборотней.
Оборотни постепенно расселились по всему Сирхаалану и в большинстве своём ничем не выделялись из остальных смертных. Однако нелегка каждодневная борьба высшего и животного разумов, не каждый справляется с ней. Некоторые из детищ Торнаха и вовсе решили, что законы Сирхаалана им не указ, ведь их создатель и сам пошёл против устоев мироздания. Живой металл ртуть тоже со временем разошёлся по всему Сирхаалану. Но лишь редкий смертный может его найти и обуздать, и только самые сильные маги могут обратить его в амулеты подобные тем, что были созданы громовержцем.
Смертные же не забыли, что среди них теперь невидимо ходят чудища-перевёртыши. А некоторые помнят и кто в этом виноват: Царица Змиекровных – Кулумнай Силин. Пламя Востока.
– Ну нет у нас лишних овец, нет! Нечем дань отдавать! – кипятился староста Новых Топок. – Как мне тебе это ещё растолковать? – с языка чуть было не сорвалось крепкое словцо, но мужчина вовремя сдержался: оскорбление данного гостя могло обернуться слишком дорого, причём для всей деревни. – Зима выдалась затяжная да суровая, каких сами съели, а каких волки задрали. Вон их сколько развелось, обнаглели до того, что в деревню заходили.
– Но нечисти-то не было? – мягко возразил собеседник.
Бухвост поморщился – с этим было не поспорить. «Чтоб тебя бесы забрали,» подумал он и тут же испуганно покосился на гостя, с него станется и мысли слышать. Гость, однако, ответил безмятежным взглядом ничего не подозревающего человека.
– А раз не было, значит я уговор выполнил, – продолжил тем временем тот, – дело за вами.
Вкрадчивый шелестящий голос пробирал до костей. Староста поёжился и с тщательно сдерживаемой неприязнью посмотрел на позднего гостя. Тот был молод, высок и худощав, черты лица правильные, но не слишком выразительные, тонкие, почти отсутствующие губы, взгляд неизменно бесстрастный. Бухвост не выдержал и сердито засопел – оно и видно, что чудище в человечьей шкуре! И лицо, что маска, и нрав, что ледышка. Одежда на ночном госте была предельно простая – штаны да рубаха, подвязанная поясом, однако и то, и другое выткано из паучьего шёлка, которым славились здешние места, единственные во всём Чёрнополье. В самих Топках тоже многие занимались покраской шёлка и ткачеством, почти в каждой избе бабы ткали и простые переливчатые ткани и свои, особенные, узоры. Затем шелка увязывались в тюки и отвозились в город знакомому купцу, тот оплачивал всё одним махом и возницы закупались необходимым и всякой всячиной в городе, оставшиеся же деньги привозили обратно. Однако одежды гостя были вытканы цельными кусками, что даже местным мастерицам было не под силу. В вороте рубахи в свете лучины серебрился амулет, тяжеловесный и по виду дорогой, как у богатого купца. А вот волосы висели короткими неровными прядками будто у «купца» не хватило денег на приличного брадобрея. Да и вообще шевелюра его была какой-то разномастной: в серебристых волосах мелькали чёрные и багряные прядки, словно хозяин их дорвался до лавки с номадской хной, да покрасился всем подряд. Собственно бороды у него не росло, будто он эльф какой, хотя он явно вышел из возраста безбородых юнцов. А уж глаза-то: переливчатые, спокойные, ничего не выражающие и не меняющиеся, крупноватые для лица, обрамлённые с обеих сторон тремя чёрточками, похожими на шрамики. Староста едва удержал расползающуюся гримасу отвращения – так бы и плюнул в эти бесстыжие бельма.