11-ый месяц 1736 год.
Экипаж доставил меня в город Стутон, чья миссия пока остается тайной, но я явно здесь не случайно. Среди бумаг одного из старых дел, я обнаружил приглашение, письмо, скрывающееся в теле убитой одной девушки. Мой наставник, Сель, настойчиво указывал на необходимость раскрытия дела о зловещем манипуляторе, чья тень нависла не только над Стутоном, но и над прочими окрестностями. Однако мне нужно было узнать, что за эта убитая девушка и куда ее пригласили. В письме содержался адрес: покойная должна была прибыть в загадочный особняк Форгов.
Память унесла меня в прошлое – я уже бывал в Стутоне, дивном и обширном городе, славящемся многочисленными купальнями, саунами и борделями, искусно преподносящими наслаждение. Однако моя цель не в купании в роскошных бассейнах и удовольствиях. Обстановка серьезнее, чем рисует воображение. Я стою на широкой городской площади у фонтанов, внимательно осматривая окрестности. Легкий холод заставляет прохожих укутываться в теплую одежду. Фонтан на просторной площади не работал, а рядом с ним возвышалась статуя девушки, раскинувшей руки, будто стремясь дотянуться до солнца. Ее вид вульгарен, словно и вовсе без одежды. Не обращал внимания раньше на эту статую, вероятно, она установлена в честь какой-нибудь местной уличной фаворитки1*.
Особняк Форгов находится на самых удаленных улочках, и я спешу в его сторону, чувствуя, как холод проникает под одежду и скручивает в трубочки мои уши.
По мере приближения к особняку Форгов, я заметил, как улицы Стутона становятся все более узкими и извилистыми. Дома, обогнувшие меня, словно бумажные коробки, прятали свои окна за тяжелыми шторами, как будто скрывая нечто важное. Кажется, даже деревья, застывшие в скованной морозной тишине, преподносят тайну этого места. Лишь редкие фигуры людей торопливо пересекали улицы, не останавливаясь, будто боясь привлечь лишнее внимание.
Особняк Форгов, наконец, встал передо мной, обрамленный выцветшими стенами и пушистым, хоть и подернутым инеем, садом. Его величественные врата, казалось, были вырезаны из связки теней. Я заметил, что застывшие с лета заросли кустарника, что росли по обе стороны от старой дорожки, скрывали в себе множество живых глаз.
Сдерживая дрожь, вызванную чем-то большим, чем просто холод, я подошел к дверям особняка и постучал. Ответом мне послужил лишь глухой звук, пробужденный в ответ, и двери, тяжело скрипнув, распахнулись. Внутри, под высокими сводами, приветствовал меня запах сырости и отголоски эхо моих шагов. В центре зала, на обширном ковре, калейдоскопом разбросаны были многочисленные письма, собравшиеся здесь, как странный архив чужих судеб.