Слышу скрип справа, но обернуться не успеваю.
Бам!
– Ой!
Лечу куда-то назад, из глаз сыплются искры. Ощутимо бьюсь об пол тем самым местом, которое обычно предупреждает об опасности, но сегодня видимо проспало.
– Бля, ромашка! Я тебя не убил?
Голос знакомый, но сквозь звон в ушах пробивается туго, поэтому не узнаю́.
Тру ладонью лоб. Вот блин!
Дышу, пытаюсь сообразить, что я и где я. Ладно, ладно, это я загнула – что я и где я, помню. Но всё равно больно!
Открываю глаза.
Ошизеть!
Я сижу на полу, а напротив стоит мажор. В серых глазах растерянность. Светлые вихры немного всклокочены, футболка помята, будто он в ней спал.
– Жива, говорю?
Спрашивает, а сам взгляд куда-то ниже переводит. Мееедленно так. И голос хриплый.
Опускаю глаза, и кровь к лицу приливает – полы халата от падения разъехались в стороны, и я сижу практически голая.
Ну не совсем, конечно. Бельё на мне есть. Но мне-то от этого не легче!
Тоненько пищу и пытаюсь стянуть полы вместе.
Где-то хлопает дверь, и коридор наполняется шумом мужских голосов.
Мажор кидает взгляд мне за спину, чертыхается, а потом хватает меня подмышки, и я взмываю вверх.
Открываю рот. Слов нет, одни эмоции. Мажор навис надо мной, такой высоченный. И стоит так близко, что мы почти соприкасаемся.
Полотенце с головы, видимо, слетело, потому что в лицо лезут мокрые пряди. Одной рукой пытаюсь их убрать, другой намертво сжимаю на груди края халата.
– Слышь, ромашка, – хрипит Горин, – ты так по общаге не ходи. Слишком много тут придурков – любителей срывать цветочки.
Говорит, а сам, не отрываясь, на меня смотрит. И в глазах закручивается что-то тёмное и до жути пугающее.
– Я из душа, вообще-то… – оправдываюсь зачем-то.
Ой, что-то ему ещё хуже стало. Вижу, как на шее жилка начинает биться. Быстро-быстро. А глаза абсолютно дурные становятся.
И вдруг он с силой втягивает в себя воздух, протягивает руку, убирает с моего лица мокрую прядь, сглатывает и наклоняется, одновременно притягивая меня за затылок.
Ой, это что… он меня что… э… целовать собрался?
Ну нет, мы так не договаривались! Резко ныряю под руку и выворачиваюсь.
Мне ещё мажоров всяких не хватало! Пусть вон, Элинку свою целует! Или у кого он сегодня ночевал? Куда, вообще, коменда смотрит, или для мажоров у нас отдельные правила?
Отскакиваю в сторону. Сверлю его гневным взглядом.