Интеллигенция поет «блатные» песни - страница 21

Шрифт
Интервал


Для ободренья публики звучат,
Для ободренья публики-простушки,
Выносливость которой велика
Настолько, что в малюсенькой частушке —
О ней, любимой, каждая строка:
«Крематорий проверяли,
Беспризорного сжигали, —
Дверь открыли, он танцует,
И кричит: – Закройте, дует!»

Отметился в «сиротском» жанре и патриарх авторской песни Булат Окуджава.

Для первой части трилогии Анатолия Рыбакова «Кортик» (1973) он сочинил песню беспризорника (исполнил ее за кадром Александр Кавалеров):

У Курского вокзала
Стою я молодой.
Подайте Христа ради
Червонец золотой…

Талант Булата Шалвовича позволял ему с легкостью творить в самых разнообразных жанрах. Во второй серии «Последнего лета детства» (1974) – продолжении рыбаковской трилогии – звучит еще одна песня сироты. И – редкий случай! – исполняет ее девушка. Правда, не настоящая беспризорница, а актриса труппы «Синяя блуза». Так называлось в годы НЭПа самодеятельное движение «живой газеты», где в театрализованных сценках отражались злободневные события.


«У Курского вокзала
стою я молодой…»

Фото из серии «На задворках Москвы». Журнал «Иллюстрированная Россия». Франция, 1924


Вот как звучали первые строчки этих куплетов:

Я девчонка, я сиротка
Беспризорная.
На ночлег не настреляла
Я себе свой пятачок…

Возможно, и эту стилизацию придумал Окуджава, ведь прозвучавшая в том же фильме «Песня чечеточника» («Я не богат, червонцу рад») тоже его. И о ней разговор особый.


Глава IV

Песни вредного элемента

Гимн советских аферистов

Авторы «Песни чечеточника» – композитор Исаак Шварц и поэт Булат Окуджава – родились в начале двадцатых годов и знали детали быта того времени не понаслышке. Оттого им очень убедительно и удалось передать в незатейливой песенке атмосферу эпохи:

Я не богат, червонцу рад,
мне нужен клад, а не оклад.
И если б каждый из сограждан
дал мне по рублю,
я б себе купил однажды то,
чего люблю, конечно.
А я люблю копилки из фарфора,
они моя надежда и опора.
Когда мильон себе скоплю,
я макинтош себе куплю…

Петербургский журналист Андрей Никитин в статье, давшей название этой главе, писал: «…по задумке режиссера, эпизод призван был продемонстрировать интеллектуальное убожество и моральное разложение нэпманских торгашей, их убогую жизненную философию, по сравнению с богатым внутренним миром передовиков-комсомольцев, работающих на производстве. Однако совершенно неожиданно тематика и аура песни оказалась востребована широкими массами. И для того имелись серьезные причины.