Для ободренья публики звучат,
Для ободренья публики-простушки,
Выносливость которой велика
Настолько, что в малюсенькой частушке —
О ней, любимой, каждая строка:
«Крематорий проверяли,
Беспризорного сжигали, —
Дверь открыли, он танцует,
И кричит: – Закройте, дует!»
Отметился в «сиротском» жанре и патриарх авторской песни Булат Окуджава.
Для первой части трилогии Анатолия Рыбакова «Кортик» (1973) он сочинил песню беспризорника (исполнил ее за кадром Александр Кавалеров):
У Курского вокзала
Стою я молодой.
Подайте Христа ради
Червонец золотой…
Талант Булата Шалвовича позволял ему с легкостью творить в самых разнообразных жанрах. Во второй серии «Последнего лета детства» (1974) – продолжении рыбаковской трилогии – звучит еще одна песня сироты. И – редкий случай! – исполняет ее девушка. Правда, не настоящая беспризорница, а актриса труппы «Синяя блуза». Так называлось в годы НЭПа самодеятельное движение «живой газеты», где в театрализованных сценках отражались злободневные события.
«У Курского вокзала
стою я молодой…»
Фото из серии «На задворках Москвы». Журнал «Иллюстрированная Россия». Франция, 1924
Вот как звучали первые строчки этих куплетов:
Я девчонка, я сиротка
Беспризорная.
На ночлег не настреляла
Я себе свой пятачок…
Возможно, и эту стилизацию придумал Окуджава, ведь прозвучавшая в том же фильме «Песня чечеточника» («Я не богат, червонцу рад») тоже его. И о ней разговор особый.