Бедный Николай Петрович! Если бы он знал, что всего через пять лет ему суждено будет покинуть деревню Малые Сиуши, разве бы он стал строить свой пятистенок в живописном месте на самом краю деревни, у ручья с родниковой водой! Разве бы он стал строить каменный гараж во дворе и парную баню на берегу того же ручья, разбивал бы сад на двадцать соток, огораживая его добротным частоколом?! Да нет, конечно. Это вам скажет любой из этой деревни, даже тот, кто ничего не смыслит в экономике и планировании. Тем более было странным, когда Николай Петрович в сентябре 1975 года неожиданно рассчитался в сельсовете, оставил доверенность на продажу дома плотнику Алексею, своему приятелю, и уехал в Свердловскую область к своему брату. Жену Софью Наумовну Николай Петрович отправил туда неделей раньше.
По рассказам очевидцев, поведение жены директора магазина многим тогда показалось странным. Обычно всегда спокойная и приветливая, она неожиданно стала резкой и нервозной. То много без причины хохотала, то вдруг начинала ругать всё и вся.
Дом тогда был оценен вместе со всеми пристройками в десять тысяч. Однако пять лет его никто не решался купить, да и деньги были немалые. Но в мае 1980 года, когда плотнику Алексею пришло письмо от Долгополова с распоряжением снизить цену до шести тысяч, дом приобрел тракторист Прохор Меньшов из соседней деревни Большие Сиуши. Переехал он в этот дом со своей молодой женой Натальей, вырвавшись, наконец, из-под отцовской опеки. Было ему тогда двадцать пять лет, а Наталье не было и девятнадцати. До работы он был охоч, но и горькую по праздникам не забывал, хотя пил в меру, даже считался по деревенским критериям трезвенником. Прожили они в этом доме около трех лет, а в 1983 году Наталья, доярка-ударница, получила от сельсовета путевку в Анапу и в октябре укатила на курорт, откуда в деревню уже не вернулась. Прохор, говорят, получил письмо от нее без обратного адреса, но со штемпелем какого-то заполярного города, и в письме якобы было всего три слова: «Прощай, не ищи». Письма, правда, никто не видел, но все о нем знали. А Прохор после этого сильно запил, и однажды утром его нашли в сугробе замерзшим насмерть. Дом перешел к отцу Прохора, который поспешил его продать «городскому» за пять тысяч.
Третий, и последний хозяин этого злополучного дома, отбыл из деревни при весьма странных обстоятельствах еще четыре года назад, не прожив в нем и месяца.