– Я сняла часть порчи и теперь могу побольше сказать о твоей проблеме.
Я спросил:
– Что делать?
– Это девушка, с которой у тебя был половой контакт, – ответила она, – Она у тебя сосала, да?
– Да.
– Так она ввела в тебя порчу, из-за которой ты теперь не сможешь иметь отношений с другими девушками.
– Что, через член, что ли? Порчу?
– Да. Теперь тебе нужно найти добрую фею, которая у тебя отсосёт.
Намёкнула ли она на что-то? Не знаю, со стороны – полная чепуха, но всё сходится. Немного подумав, я прошептал:
– Ладно, пошли уже спать, а то от такого количества бреда можно и передозировку схватить. Мне и таблеток хватает.
6
Следующим утром перед больницей кружились белые голуби… как и прошлым утром… как и всегда. По примете, это означает, что опять кто-то умер. Да, я начал верить в приметы. Кто-то умер, и его провозили под нашими окнами, пока все спали.
После утреннего приёма таблеток я вышел на перекур. Невдалеке от меня стояли две студентки-практикантки, тоже курили и смеялись: «Прикинь, мне сегодня бабку в Морг привезли, так я ей легкое распорола, бычок туда кинула и зашила». Да, весело.
Смерть – это больше не ритуал, теперь это всего лишь биологический процесс… для врачей. И для всех остальных – тоже. В наше оцифрованное время Смерть не несёт с собой никакой романтики. Теперь несовременно придавать Смерти значимость чьей-то трагедии, современно оценивать уход на покой цинично и равнодушно… как ежегодный первый снег; как каждый новый день, в котором кого-то уже нет, но ничего от этого не меняется.
Но согласись, в этом тоже есть своя романтика.
На обед была гречневая крупа и печень – самая лучшая пища из всего меню. Несмотря на то, что печень, обваленная в кляре, с каждым разом всё больше походила на чью-то раковую опухоль, и порой приходилось выковыривать из серого куска большие несъедобные кровеносные сосуды, это – лучшее, что могло быть на обед в туберкулёзной столовой. Гречка – всегда недосолена… как и все остальные блюда. И сколько соли туда не сыпь – окажется либо пересоленная, либо пресная. Поэтому мы стали покупать майонез, с которым ели почти всё, а особенно гречку; из-за этого мы страдали желудками.
Парни рассказывают, как они съездили недавно в Ашан: «Мы там столько конфет наворовали!»
И тут-то я подумал – мой выход: «А чего так скупо? – возразил я, – Ребят, это по-детски! Балахон и ремень, которые сейчас на мне – тоже от туда. Это называется «шоп-лифтинг». У меня есть знакомые, которые занимаются этим сравнительно давно. Однажды, мы с приятелем тоже решили освоить этот вид деятельности и поехали в Ашан. На платформе мы встретили одного из тех парней, что развлекаются таким образом. Он говорит: «Не, ну похавать – это пожалуйста! Подходишь на пробу какую-нибудь и пробуешь… и так много раз можно. А вот одежду брать – вы, главное следите за парашютистами. Это работники магазина, одетые в гражданское, которые следят, чтоб никто ничего не спиздил».