Но ни шагу назад! Да, в принципе, даже поесть мне не особо удавалось из-за своей мягкотелости и не очень-то бурному стремлению к выживанию. Ну, и, конечно, главная причина, так это то, что в палате, например, пятнадцать человек… открывается дверь, закатывается тележка с едой… а тарелок-то на ней всего восемь! И все – порезанные и перемазанные зелёнкой и те, кто ждёт своей участи – бросаются на борьбу за свои драгоценные макароны по-флотски, сшибая всё, что оказывается на их пути! Я обычно принимал роль голодного наблюдателя и успокаивался тем, что «пусть поедят, всё равно им недолго осталось. Я-то здесь не задержусь». В итоге, голодал я около трёх суток, потом палата заметно опустела, и я всё же урвал себе тарелку с рисом. Только во всей этой суете, я забыл одно – вилки у меня нет, ложки тоже, даже чайной. А ещё я был очень скромным парнем, поэтому спросить приборы в больнице побоялся. В конечном счёте – ел руками! И этот рис – холодный, пресный, слипшийся – он был таким вкусным и таким солёным, что я готов был съесть килограмм этого дерьма… но была всего лишь одна тарелка. Близился Новый Год… люди ждали операций. Я же позвонил домой и сказал: «У меня больше ничего не болит»
Да, так косили от школы в моё время!
2
Итак, где это я застрял? А! Ну вот… Я приезжаю на рентген в Военно-Морской Госпиталь… делаем снимок – ждём ответа. И долго ждать не пришлось: сказали «Инфильтративный туберкулёз верхушки левого лёгкого»… обидно. Правда, в этот момент я мало что чувствовал – наверное, шок. Просто надо же было как-то отреагировать на то, что всё, о чём мечталось, и всё, чего просто хотелось, может не сбыться… и я сказал: «Обидно». Без эмоций, без паники. Родня кричала: «Вы нас убили!», когда узнала, что за дело со мной вышло, а я полностью ушёл в себя.
Меня направили в районный тубдиспансер, а от туда – в Московский. Главное, везде говорили, что это сейчас не смертельно, тем более на такой стадии, как у меня… это лечится. Это немного успокаивало. Тем временем я уже около месяца замечал кровяные прожилки в своей мокроте. И было немного страшно. Каждый раз, в каждом диспансере я видел плакат с улыбающейся врачихой-блондинкой на фоне, где было написано жирным шрифтом «ТУБЕРКУЛЁЗ ИЗЛЕЧИМ!», но это не внушало доверия. Там, на плакате, были расписаны симптомы туберкулёза: кашель в течение трёх недель; температура 37-37,5; боли в груди; потливость по ночам; кровохарканье и прочее. Ни одного симптома, кроме прожилков крови в мокроте у меня не наблюдалось. Если бы не та флюорография, где б я сейчас был?