– Может, за Урал рванём? А?
– За Урал нельзя, – ответил Токарев, – там погода.
– Так и здесь погода! – Как будто недоумевая, воскликнул проводник.
– Но там она какая-то аномальная. – Уточнил Константин.
Джазмен бегло взглянул на всё вокруг и сказал:
– А, по-твоему, минус пятнадцать в середине июня – это в порядке вещей?
Токарев промолчал.
– Ладно, пойдём на юг, – проводник отбросил прежнюю идею, – Будем искать другие бригады, устроим гастроли.
VIII.
В эту ночь луна была похожа на глаз человека, больного циррозом. С неба на всех смотрел огромный ядовито-жёлтый глаз. В общем, в эту ночь луна имела свой обычный цвет.
Партизаны шли на юг к Великому озеру. Когда им становилось очень холодно, они селились в заброшенных домах, топили печи. В лесах питались камышами и верхушками ёлок. Камыш по вкусу не отличить от огурца, а верхушки ёлок – не такой уж и деликатес. В средней полосе в лесу можно есть почти всё; подозрения может вызвать только наличие радиационного фона. Парни брали в доме лесника плетёную сеть, набрасывали на сугробы снега лапы елей и ждали, пока сова начнёт плести там своё гнездо. Когда это всё-таки случалось, Токарев набрасывал сеть на гору еловых веток, и сова попадалась. Через час ужин был готов. Они чувствовали себя живее всех живых.
Путешествие до первой, попавшейся на пути бригады, длилось трое суток. Это случилось где-то возле города Гусь-Хрустальный, там они встретили Череповецкую бригаду. Потом, вблизи Курлово, им попалась Новомичуринская. Восьмьюдесятью километрами западнее Великодворского – Рыбная Ватага… удмурты. Во всех бригадах парни рассказывали об одном и том же: «Мы ехали на последнем паровозе к Владимиру… Вы были там, во Владимире? Наш паровоз шёл из Архангельска» и т.д.
В каждой бригаде Джазмен искал умирающих партизан… живых мертвецов. Он играл с ними в Русскую Рулетку. В Адищевской бригаде он нашёл партизана, у которого был туберкулёз кости, и предложил ему сыграть.
– Хочешь поиметь шанс, облегчить себе страдания? – Сказал он.
Тот согласился.
Проводник достал револьвер и ссыпал все патроны из барабана себе в ладонь. Игроки сидели на пне, а между ними стоял импровизированный стол. Слева от них протекал какой-то из притоков Оки. Джазмен взял один патрон тремя замёрзшими пальцами и показал его сопернику. Каждый из них хотел скорее умереть, и оба были спокойны, как удавы. Этот «Чикагский бандюга Джонни» вертел патрон тремя пальцами и говорил: