– Нет, – последовал незамедлительный ответ.
– В каких отношениях вы состояли с преступником, командором Нордом Эммерсоном? – допрос продолжал всё тот же второй судья.
Грейс нервно повела плечом. Я откинулся к стене, скрестив руки на груди, и весь обратился во внимание, ожидая ответ на столь провокационный вопрос. По плану, я не должен пока предпринимать никаких активных действий. Лишь наблюдать и ждать, поэтому можно вполне наслаждаться зрелищем, в котором хрупкая и одновременно сильная Грейс с наглостью отвечала суду.
Давай.
Удиви меня ещё раз, моя смелая.
– В восхитительно… – её голос на мгновение сорвался, и я готов поспорить: щеки Грейс покраснели от смущения, – В восхитительно интимных отношениях.
На секунду даже забыл, зачем я здесь на самом деле. Тело моментально отреагировало на заявление. А память услужливо подкинула воспоминания о том, как поясница Грейс, со скрытыми под тканью водолазки ямочками, в которую я сейчас упёрся горящим взглядом, могла выгибаться. Какие стоны могло рождать женское горло, одаривающее суд и присяжных колкостями на каждый вопрос.
Я прикусил губу изнутри, с усилием возвращая себя в реальность.
Чертовка.
Даже сейчас, даже когда не знает, что я здесь, даже в таких условиях – завела меня с полфразы.
– Знали ли вы о том, что ваш, скажем так, партнёр, командор Дивизиона «Тиррарии», собирался устроить переворот? Знали ли вы о его планах? – после того, как слушающие снова успокоились, вкрадчивым голосом задала следующий вопрос третья судья. Женщина.
Остальные члены комиссии и присяжные предпочли проигнорировать откровенный ответ и не углубляться в наши отношения. Воцарилось хрупкое молчание, пока Грейс собиралась с мыслями. Лёгкое возбуждение, присутствующее во мне до этого, резко спало. Я вдруг понял следующее – она провоцирует суд своими ответами не просто так, для забавы. Моя Грейс никогда ведь не отличалась чрезмерной наглостью, прямолинейностью и развязным языком.
Её показания имели четкую цель… Когда меня осенило, какую, я испытал смешанные чувства. Да, я собирался перехватить её тогда, когда Грейс поведут в комнату для инъекций. Расчёт был на это, но…
Она сама ведь намеренно выводила их.
Не оправдывалась, не пыталась защищаться. Не просила провести допрос под полиграфом, хотя, уверен, ей бы отказали.