1. Фридрих II в игре зерцал
Еще Фридрих Ницше, в юности слушавший Якоба Буркхардта, называл Фридриха II «первым европейцем», «гением среди немецких императоров», «атеистом comme il faut»[9]. Вдохновение двух знаменитых мыслителей XIX века повлияло на формирование в историографии идеализированного и отчасти идеологизированного образа Фридриха II. Вторя средневековым хронистам, они говорили о нем как о «чуде света» и «удивительном реформаторе». Наряду со св. Франциском Ассизским его называли предшественником Возрождения[10].
Ценность подобных оценок по большей части археологического характера. Следует, однако, признать, что неослабевающий интерес к Фридриху II имеет основания. Он вошел в историю не только как император Священной Римской империи, с большим рвением отстаивавший свои политические права в борьбе против североитальянских коммун и папства, но и как человек с исключительно богатыми культурными интересами. Он не только сам интересовался тайнами природы, что становилось на рубеже XII–XIII веков явлением все более распространенным, но стремился организовать систематическое изучение их под своим покровительством.
Изучая мировоззрение средневекового монарха, нужно всегда иметь в виду, что речь идет не просто об интеллектуале или философе, будь он даже «философ на троне», но о некоем воплощении государства, модели государя, которую он сам хотел воплощать и которую в нем видели современники. На примере Фридриха II хорошо видно, что эти две модели могли сильно отличаться. Первая, естественно, положительная, отразилась в посланиях, исходивших из Великой курии, в законодательстве, в придворной переписке и в других возникших при дворе текстах, так или иначе несших на себе влияние мировоззрения Фридриха II. Эти тексты по определению в какой-то мере соответствовали этическим и политическим ценностям общества, к которому они обращались. Но, конечно, далеко не всем ценностям. Вторая модель, часто резко отрицательная, представлена в многочисленных источниках, связанных с враждебными Фридриху II лагерями, прежде всего с Римской курией и гвельфскими коммунами. Оба пласта представляют огромный интерес уже своим обилием. Но при их рассмотрении нужно всегда сохранять критическую дистанцию, имея в виду крайнюю напряженность политического климата Италии XIII века. Литература, искусство, официальная переписка и законодательство становились средствами политической пропаганды. Отголоски политической борьбы мы встретим не раз в самых разных свидетельствах.