.
Описание явно сродни расхожим на Западе мифам. Это объяснимо: главное в апокрифе Аль-Кинди – его политический контекст. Если в Европе распространялся слух о татаро-штауфеновском сговоре, то император должен был ответить на это. В апокрифе образ татар особенно демонизирован, и это не случайно. Вместе с ними были заперты и разного рода звери. Все кроме одного: «…лисы не были заперты, самая худшая лиса решила прорыть ход под горой и проникла к ним. Смотря на нее как на чудо, они дошли за ней до дверей и, увидев выход, по божественному всемогуществу, разломали ворота и укрепления из полыни и камней и вышли наружу со страшным оружием, которое они сделали, пока жили в горах»[65]. Вполне вероятно, что под лисой подразумевается политический противник Штауфенов, гвельфы или даже сам папа римский.
Этот текст был известен и при императорском, и при папском дворе Григория IX (1227–1241) или Иннокентия IV (1243–1254). В трех связанных с этими дворами рукописях он соседствует с «Тайной тайных» (Secretum secretorum), смесью информации по политике, медицине, гигиене, астрологии и физиогномике – арабском сочинении, написанном в форме письма Аристотеля Александру Великому. К концу XIII века оно стало едва ли не самым популярным зерцалом европейской читающей элиты. Начало его популярности связано с культурным престижем Великой курии Фридриха II и папской курии[66]. Самая ранняя рукопись (Clm 2574), в которой дошли эти два текста, представляет собой личный «дневник» представителя папской канцелярии, активного противника Фридриха II Альберта Бехайма. Он участвовал в 1-м Лионском соборе 1245 года, на котором император был низложен. Там Альберт мог увидеться с Филиппом из Триполи, переводчиком «Тайной тайных». Возможно, кто-то из представителей Фридриха II, например Фаддей из Свессы или Петр Винейский, представил и письмо Аль-Кинди в качестве оправдания против обвинения в заговоре Великой курии с «апокалиптическими» монголами. Оно заинтересовало Альберта настолько, что он сам, или его секретарь, переписал его, а присутствие имени Аль-Кинди лишь подтверждало уверенность папских приближенных в том, что Фридрих II был связан с оккультизмом и магией. Поскольку монголо-татарская угроза была одним из ключевых вопросов на соборе, такая ситуация представляется вполне вероятной. Это могло бы объяснить, каким образом «Тайная тайных» и письмо Аль-Кинди оказались в одной рукописной традиции.