По идее, у Лизы должен был быть еще и «отец», но Лиза его ни разу не видела. В воскресенье днем за ворота въехала машина – огромная, блестящая, черная. Наверняка, одна покрышка с такой тачки стоила столько, что Лизиному папе хватило бы и на генератор и на рычаги для его развалюшки.
Лиза прилипла к своей кровати, боялась даже встать, накрылась одеялом с головой. Будто это могло помочь исчезнуть. Машина простояла во дворе недолго: на ужин Антон Викторович не остался.
Когда Лиза спустилась вниз, ровно к шести вечера, в гостиной стоял резкий запах мужского парфюма и сигаретного дыма, а все домочадцы выглядели непривычно: Ева, в кои-то веки, сменила спортивный костюм, напоминавший пижаму, на узкое синее платье, сделала укладку, накрасилась. Она снова стала той женщиной, которую Лиза видела на суде. Только вот Ева не выглядела просто раздраженной или обеспокоенной, скучающей или брезгливой. Ева казалась несчастной.
Димка дергался куда больше обычного. У него явно был нервный тик: мышцы щеки ритмично сокращались сами по себе. Ольга сидела рядом и что-то нашептывала ему на ухо, успокаивающе гладила по плечу. Лизе захотелось обнять Димку. Но ее внимание отвлек внешний вид Нины. Она вечно ходила в застегнутом на все пуговицы платье с длинным рукавом, но тут надела перчатки, на шее был намотан шарф. Поначалу Лиза решила, что Нина просто ходила на улицу и только вернулась: сняла куртку, а остальное – забыла. Но, когда она принялась накрывать на стол, так и не сняв перчаток, Ева раздраженно приказала:
– Сними это к чертям.
Сама она вынула из ушей тяжелые золотые серьги и небрежно швырнула их на стол.
– Да, Ева Владимировна, – ответила Нина и скрылась в кухне. Когда она вернулась и продолжила подавать ужин, Лиза внимательно присмотрелась к ее рукам. В некоторых местах кожа Нины была стянута, как будто смята. «Следы ожогов», – поняла Лиза, вспомнив Машины руки, и ей стало мерзко. Нет, не от Нининого дефекта. А от осознания, что Нина вынуждена прятать свое увечье от Антона Викторовича.
В понедельник утром Лиза и Димка пришли в школу одновременно с Катей. Димка пропустил ее вперед у турникета и улыбнулся, но Катя лишь отвела глаза. Лизе стало жаль Катю.
В раздевалке Катя долго развешивала свой яркий голубой платок: чтоб не помялся. Лиза решила этим воспользоваться и направилась к Кате.