– Знаешь, чё? Труд из обезьяны человека сделал – ответил Мак, чувствуя, что теряет занятые им позиции. Более адекватных аргументов на Зорины претензии у него пока что не находилось. – Вот и им лишним не будет
– Может быть – ответила Зоря. Она сняла полотенце с головы и стала вытирать волосы. Делала она это так, будто ее напарник вообще не находился в этой комнате, да и комната эта была уже вовсе не его. – А что потом будет? Вдруг у нас опять случиться дождь, а дети не будут себя тихо вести? Чё тогда будешь делать?
– Не знаю. Разберусь по ситуации. И вообще – я не на экзамене. Тебе надо, ты и иди их развлекать – раздраженно спросил Мак. – К чему этот разговор?
– Да так… Просто хочу понять, что еще на этой смене мне придется взять на себя. На звонки родителей ты не отвечаешь. К мероприятиям тебя вообще лучше не подпускать. В занятиях с детьми картина та же. Полдник можешь запросто забыть. Зато по перекурам ты у нас мастер. Свалишь и фиг тебя найдешь потом. По тебе прям разведка плачет…
– Харэ нагнетать. Мне не десять лет. Чё ты от меня хочешь-то?
– Ничего, Макар. Уже ничего – сдавленно ответила Зоря, закончив с сушкой волос. Прическа у нее сейчас была очень пушистая – девушка стала похожа на одуванчик. На грустный одуванчик на толстой ножке.
Напарница, наконец, ушла из комнаты и оставила Мака одного. Спустя всего несколько минут вожатая уже собирала отряд в холле, где принялась что-то живо и увлеченно им объяснять. Скрепя сердцем, Макар решил примкнуть к намечающейся заварушке. Скорее из любопытства, нежели по зову долга.
Делать всё равно было нечего – всю его сонливость окончательно сняло, как рукой.
Следующие часы прошли для Мака довольно странно.
За годы своего отсутствия в лагере он уже успел позабыть, с каким интересом порою дети умеют погружаться в то, что навязывают им их вожатые. Зоря с легкой руки провела для пионеров несколько игр, которые поначалу даже показались Макару странными и откровенно глупыми. Однако сами спиногрызы оказались так увлечены процессом, что никто из них за всё это время даже не попытался откосить от участия или сбежать от присмотра вожатых.
Большую часть игр, в которые Зоря успела вовлечь детей за это время, вожатый попросту не запомнил, но всё же некоторые, раннее им невиданные, сумели четко уложиться в его дырявой памяти.