Зоря повела отряд дальше по дороге, обочины которой были усажены яркими клумбами.
Следующей их остановкой стал бассейн, который детей волновал гораздо больше, чем всё остальное. Бассейн был крытым, что давало возможность детям купаться здесь даже в дождливую погоду. Раньше это здание было главным яблоком раздора во всём лагере, так как купаться сюда ходили строго по графику и только в определенные дни. А потому, если какой-то отряд не успевал вовремя покидать бассейн, то другой не успевал вовремя в него зайти, вследствие чего времени на купание оставалось меньше, чем у остальных. Ясное дело, что в таких случаях конфликты зрели как на дрожжах, при чём не только среди возмущенной пионерии, но и среди вожатых, которым приходилось после этого выслушивать их нытье.
Макар сомневался, что в нынешние времена ситуация хоть как-то поменялась в лучшую сторону, и уже через мгновение Зоря подтвердила его опасения.
– В бассейн мы ходим строго по расписанию – продолжала ораторствовать Зоря. – Если пойдем купаться, то правила мы вам с Макаром еще раз напомним. Но и щас я вам сразу говорю – заходим и выходим мы отсюда быстро, не рассусоливаем и никого не тормозим, чтобы все успели покупаться. Ходим аккуратно, потому что почему? Правильно – скользко, можете упасть. И еще – если вы вдруг болеете, или у вас есть какие-то ранки на руках, ногах или где-то еще, то в бассейне купаться нельзя! Это строго настрого запрещают. И даже не надо ездить нам по ушам, уговаривать или пытаться это утаить – всё равно не пустят. Пока что разрешения на купания нам не давали, но как только разрешат, мы обязательно вам скажем. Всё, идемте дальше.
Далее они проследовали на юг мимо беседок и оказались у клуба, который еще иногда называли театром. Округлое здание было целиком построено из дерева и своей формой напоминало, скорее, эдакий амфитеатр, нежели банальное место проведения вечерок и дискотек. Мак зашел внутрь вместе с отрядом и смог убедиться, что здесь действительно всё осталось именно так, как было раньше. В груди у него даже что-то кольнуло от ностальгии, ведь этот кусочек лагеря являлся тем немногим, что осталось от старой доброй “Ювенты”.
Этот деревянный, местами стертый лакированный пол топтали в звериных танцевальных порывах тысячи пионеров. Эти стены, выкрашенные бледно-желтой краской, видели сотни объятий и слез как вначале смен, так и по их окончанию. Нетленный и, к счастью, нетронутый “храм” являлся для Мака пока что чуть ли единственным признаком того, что он и правда был здесь когда-то. Был именно здесь, в этом лагере, а не в том глянцевом подобии, что построили на его месте. Сердце у вожатого тоскливо сжалось от мыслей о событиях и людях, что видело это место.